Коллекционные вина стали самой выгодной инвестицией среди предметов роскоши — за последние десять лет они выросли в цене на 256%, говорится в отчете Luxury Investment Index британской компании Knight Frank. Несмотря на то, что вина признаны высокодоходными по всему миру, россияне неактивны на этом рынке. Аэлита Курмукова выясняла, в чем причина.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Редкие вина только за прошлый год выросли в цене на 24%, и обогнали на мировом рынке предметов роскоши коллекционные автомобили и антиквариат. На стоимость вин повлияло несколько факторов – морозы, которые затронули 80% урожая в лучших виноградниках Бургундии, что вызвало дефицит, а также падение курса фунта стерлингов.
Если говорить в целом о винном рынке за последние десять лет, то тут не обошлось без американцев и китайцев, которые скупали лучшие кейсы на Лондонской винной бирже.
Доходность винных коллекций – 10-30% годовых. Беспроигрышный вариант — вина Бордо: Chateau Lafite Rothschild — его любил король Людовик XV и современники Пушкина, — Chateau Mouton Rothschild, Chateau Margaux. На рынке они считаются голубыми фишками, говорит винный эксперт Денис Руденко: «Chateau Haut-Brion 2005 года, контракт на кейс из 12 бутылок — $5,8 тыс., а купил он этот кейс примерно за $1,8 тыс., то есть утроил почти цену. Такие вина покупаются коллекционерами не на биржевом рынке, а на рынке En primeur — премьерном показе вина через год после урожая для узкого круга винных брокеров, которые могут выкупить у них соответствующие партии. Большинство коллекционеров мира, естественно, покупают вина на En primeur как фьючерс».
Серьезные коллекционеры закупают вина на премьерном показе, ку да открыт вход лишь известным брокерам. На Лондонской винной бирже берут кейсы для ресторанов с картой редких напитков и личных погребов.
Российские бизнесмены из списка Forbes предпочитают хранить свои вина в европейских погребах. Таможенная пошлина на ввоз элитных вин – 20% от стоимости плюс комиссия импортеру и транспортные расходы. Так что российские инвесторы нанимают управляющего в Европе и работают через местных брокеров, рассказывает глава Союза сомелье и экспертов России Артур Саркисян: «Раньше все было гораздо проще и привозилось очень много. Сегодня нет экономической целесообразности, потому что высокие налоги, запрет на перепродажи и прочее. Из-за этого как раз у нас и отсутствует рынок аукционных вин, у нас этот рынок черный, между собой там друг другу перепродают. Государство на самом деле теряет достаточно серьезные деньги».
Получается, что если вы даже ввезли коллекционное вино в Россию, перепродажа внутри страны запрещена законом. Так что российские инвесторы покупают и продают вино в Европе. Исключение – вина из массандровских погребов. Они нередко выставлялись в винных секциях аукционных домов до того, как крымский комбинат стал ФГУП управления делами президента. Все коллекции у нас только для употребления, объясняет президент Союза виноградарей и виноделов России Леонид Попович: «Российские вина сегодня ушли на уровень, когда они могут быть коллекционными, у целого ряда предприятий. Но наше регулирование рынка не позволяет нам эти вина предлагать коллекционерам для закладки, и непонятно, как они потом их будут продавать. Все коллекции в России сегодня частные, они созданы только для одного — взять эту бутылку и когда-то выпить. Инвестиционной системы коллекционирования в России нет, и законом она не предусмотрена».
Деньги, как и винные инвестиции, любят тишину — брокеры не раскрывают имена своих клиентов, но говорят, что винные погреба есть у всех известных людей. Страсть к вину, пожалуй, не скрывал только Евгений Чичваркин — и то, лишь когда уехал Великобританию. В своей лондонский бутик элитных вин бывший совладелец «Евросети» инвестировал 20 млн фунтов.
Самое дорогое аукционное вино в мире — Chateau Lafite 1787 года. Бутылка ушла с молотка Christie’s за $160 тыс. — в середине 80-х ее купили для коллекции семьи Форбс.