Дисбаланс по гамбургскому счету

В мировой экономике вновь стала популярна тема глобального финансового дисбаланса. На этот раз в связи с Германией.

СЕРГЕЙ МИНАЕВ

Новый источник дисбаланса

Когда говорят о глобальном финансовом дисбалансе, имеется в виду прежде всего то, что в 2000-е годы в США и Великобритании был очень значительный дефицит текущего платежного баланса, тогда как в Японии, Китае, крупнейших странах АСЕАН, России и нефтедобывающих странах Ближнего Востока наблюдался столь же значительный профицит.

Ситуация с участием Германии в глобальном дисбалансе такова.

По итогам прошлого года ее внешнеторговый баланс (и текущий платежный баланс) показал грандиозный профицит: немецкий экспорт превзошел немецкий импорт на $300 млрд.

Китай, идущий здесь на втором месте, здорово отстал — всего $200 млрд. Профицит текущего платежного баланса приблизился к 8% ВВП. Таким образом, Германия продает за границу очень много, а покупает относительно мало.

МВФ недавно заявил, что Германия имеет внешнеторговый профицит, который трудно оправдать и который вредит глобальной экономической стабильности. То есть ее внешнеторговые партнеры, не имея возможности продавать товары в Германии, должны осуществлять масштабные заимствования на мировом кредитном рынке, чтобы искусственно оживить производство.

В ответ на требования МВФ уменьшить профицит одно из немецких официальных лиц заметило: «Вы что, хотите, чтобы мы меньше экспортировали?» В свою очередь, в конце июня президент США Дональд Трамп заявил, что немецкий профицит — «это очень плохо», и, напомнив о росте продаж немецких автомобилей в США, прямо пригрозил: «Мы положим этому конец». То, что именно Германию обвиняют в том, что она продает много, а покупает мало, во многом объясняется немецкой системой оплаты труда.

В прошлом году зарплаты в стране выросли только на 2,3% — меньше, чем в предыдущие два года. В целом в 2000–2007 годах средний прирост зарплат составил всего 1% в год против 3,5% в других индустриальных странах, входящих в ОЭСР.

Система оплаты обусловлена достигнутой еще несколько десятилетий назад договоренностью между промышленниками и профсоюзами об ограничении зарплат в интересах конкурентоспособности (именно поэтому в 1950–1960-е годы профицит текущего платежного баланса в Германии составлял около 3% ВВП, и именно поэтому он так вырос сейчас).

В настоящее время представители профсоюзов входят в совет директоров всех немецких компаний и имеют право решать, что для работников важнее — повышение зарплаты или сокращение экспорта.

И обычно они выбирают ограничение зарплат. В свою очередь, промышленники предлагают профсоюзам компенсацию в виде бесплатных курсов подготовки работников или гибкого рабочего графика. В итоге работы такой системы доля потребительских расходов в ВВП в Германии упала до 54%, в то время как в США она составляет 60%, а в Великобритании — 65%.

Еще одной причиной низкого уровня импорта Германии является высокий уровень сбережений в экономике. Иностранные конкуренты обычно заявляют, что стимулирование сбережений, а не потребления — это немецкая протекционистская политика. Немецкие власти в ответ указывают, что общество стареет и потому естественно стремление людей делать сбережения на черный день.

Однако обращает на себя внимание то, что в последние годы рост уровня сбережений приходится вовсе не на граждан, а на компании, которые норовят не инвестировать прибыли от экспорта внутри страны, а отдавать их взаймы за рубеж. А также на немецкие власти, которые росту расходов и увеличению государственного потребления предпочитают жесткую бюджетную политику. От бюджетного дефицита 3% ВВП Германия сейчас перешла к бюджетному профициту.

Золотое прошлое

Первым ярким примером глобального дисбаланса можно считать период 1870–1914 годов, когда в мире возобладал классический золотой стандарт. Дисбаланс проявился в том, что в странах, вывозящих капитал (Великобритания, Германия, Франция и Голландия), профицит текущего платежного баланса достиг почти 10% ВВП, а в странах, его ввозящих (Аргентина, Канада и Австралия), образовался дефицит 5% ВВП.

Относительно золотого стандарта можно сказать следующее. Золото служило мировой валютой с VI века до н. э.— со времен правления лидийского царя Креза. В Новое время прообразом золотого стандарта стала система, введенная в Англии в 1717 году, когда бумажные деньги стали обмениваться на золотые по фиксированному курсу (эта система в Великобритании просуществовала с перерывами на войны до 1931 года). В странах, придерживавшихся такого стандарта, бумажные деньги были обеспечены золотом на 20–100% (иногда даже больше, если у государства было больше золота, чем оно напечатало денег).

Золотой стандарт не был навязан какой-то конференцией или организацией — это был добровольный клуб стран, пожелавших воспользоваться его преимуществами.

Во-первых, полным отсутствием инфляции, во-вторых, сверхбыстрым ростом экономики и внешней торговли. Никаких писаных правил стандарта не существовало — просто правительства давали понять, что будут обменивать бумагу на золото по фиксированному курсу и валютные курсы стран—членов клуба будут стабильными. Также эти страны обеспечивали полную свободу движения капитала и минимальное вмешательство государства в экономику.

После Англии золотой стандарт в 1818 году ввела Голландия, в 1871-м — Япония и Германия, в 1876-м — Франция и Испания, в 1879-м — Австрия, в 1893-м — Россия, в 1898-м — Индия, наконец, в 1900-м — США.

Именно в период золотого стандарта и первого глобального дисбаланса мировая экономика в результате технологических инноваций приобрела современные черты.

Банкиры в Нью-Йорке и Лондоне переговаривались друг с другом по телефону и могли добраться до другого континента для личной встречи за семь дней. Облигации, выпущенные Аргентиной, проходили первичное размещение в Лондоне, а затем приобретались в Нью-Йорке.

Собственно, это ощущение единой мировой торговой и финансовой системы и привело к образованию дисбаланса. Но именно в связи с золотым стандартом ликвидация этого дисбаланса становилась легкой и естественной.

Некоторые страны имели внешнеторговый профицит, а их партнеры — дефицит, который могли погасить золотом. В профицитных странах из-за увеличения денежной массы начиналась небольшая инфляция, в дефицитных — дефляция. Соответственно, экспорт в первых становился дороже, импорт рос, и их профицит превращался в дефицит, и наоборот — золото начинало перетекать в обратном направлении.

В современных условиях, когда о золотом стандарте давно забыли, речь о легком преодолении глобального дисбаланса уже не идет.

Коллективные действия

Между 1989 и 1997 годами дефицит текущего платежного баланса США составлял меньше 2% ВВП, в 1998-м, после восточноазиатского финансового кризиса, стало 2,4% ВВП, а к 2003-му — уже 4,8%. Этот дефицит во многом был связан с инвестиционным бумом в США в конце 1990-х годов и низким уровнем сбережений в экономике в начале 2000-х. Внешние заимствования к 2005 году выросли до 6% ВВП.

Полемика индустриальных стран по поводу рисков, порождающих глобальный дисбаланс, заметно активизировалась осенью 2003 года, когда на встрече G7 и МВФ в Дубае Японию убеждали уменьшить интервенции на валютном рынке в виде покупки американских долларов — курс иены понижался ради роста экспорта.

Кроме того, как видный участник глобального дисбаланса упоминался Китай, членом G7 не являющийся.

Со своей стороны, США обещали стимулировать сбережения в собственной экономике, а страны Евросоюза — обеспечить повышение производительности.

Затем в феврале 2004 года на встрече министров финансов и руководителей центральных банков стран G7 было заявлено о том, что для борьбы с платежной разбалансированностью в разных странах необходимо не только структурное госстимулирование экономического роста, но и правильная бюджетная политика.

Дисбаланс и его пособники

После встречи лидеров G7 в октябре 2004 года Япония сообщила, что сворачивает масштабную программу покупки иностранной валюты, а ЕЦБ отметил, что рост внешнего платежного дефицита граждан стал играть беспрецедентно большую роль в общем увеличении дефицита в глобальной экономике.

В феврале 2005 года бывший глава ФРС Алан Гринспен заявил: «Американский дефицит текущего платежного баланса не может нарастать вечно, и, к счастью, выросшая гибкость американской экономики, вероятно, смягчит последствия его уменьшения для реальной экономической активности».

В марте 2005 года тогдашний глава ФРС Бен Бернанке указал, что причины американского внешнеторгового дефицита (и в целом дефицита текущего платежного баланса) находятся за пределами США, как и возможности его преодоления, и что «опасность внезапного и неконтролируемого преодоления глобального дисбаланса всегда существует и важно всегда быть в связи с этим начеку, проводя консервативную финансово-экономическую политику».

Пестрая цифра

Ситуация с глобальным дисбалансом в 2000-е годы была следующей. В 2000 году в США наблюдался дефицит $416 млрд, в Японии — профицит $120 млрд, в России — $47 млрд, в Китае — $21 млрд, в нефтедобывающих странах Ближнего Востока — $96 млрд, в странах АСЕАН — $62 млрд.

В 2006 году дефицит в США увеличился до $803 млрд, в Китае профицит вырос до $253 млрд, в Японии — до $170 млрд, в России — до $94 млрд, в ближневосточных странах—экспортерах нефти — до $344 млрд.

В 2010 году США имели дефицит текущего платежного баланса $467 млрд, Китай — $270 млрд, Япония — $166 млрд, Россия — $70 млрд, ближневосточные страны, экспортирующие нефть,— $170 млрд, страны АСЕАН — $190 млрд.

В странах еврозоны картина дефицита и профицита текущего платежного баланса менялась почти ежегодно. Например, в 2000 году там наблюдался дефицит $38 млрд, в 2006-м — напротив, профицит $50 млрд, в 2009-м — дефицит $48 млрд, в 2010-м — профицит $22 млрд.

В беднейших развивающихся странах ситуация также не отличалась постоянством. В 2000 году у них был дефицит текущего платежного баланса $2,2 млрд, в 2006 году — уже профицит $28 млрд, в 2009-м — снова дефицит $8,7 млрд, а в 2010-м дефицит составил $6,4 млрд.

При этом беднейшие страны, которые экспортировали сырье, в те годы демонстрировали устойчивый профицит текущего платежного баланса — это результат взлета мировых нефтяных цен на нефть. И наоборот, те беднейшие страны, которые сырье импортировали, показывали столь же устойчивый дефицит.

Что касается баланса внешней торговли, здесь дефицит у беднейших стран значительно больше, чем дефицит текущего платежного баланса,— в 2009 году общий импорт у этих стран превысил совокупный экспорт на $108 млрд, то есть на 11% их ВВП. При этом на экспортеров сырья приходилось из этого дефицита всего $9,6 млрд, а остальное — на страны, которые сырье не экспортируют, а импортируют.

Если брать беднейшие развивающиеся страны как группу, то оказывается, что в 2009 году они имели в торговле с США профицит $25,4 млрд. А в торговле с Китаем — дефицит $39,8 млрд. В торговле с Россией, Бразилией и Индией импорт беднейших стран превысил их экспорт на $12,8 млрд.

Рецепты устранения

Естественно, ситуация с глобальным дисбалансом являлась и является ключевым предметом забот МВФ — в том числе и в плане его влияния на развивающиеся страны, в частности Россию.

К примеру, в 2011 году сотрудник МВФ Ян Ионжень опубликовал работу, где отмечается следующее: «Причины глобального дисбаланса являются темой продолжающихся дискуссий, однако всеми признается, что разбалансированная мировая экономика неустойчива и дисбаланс с течением времени так или иначе уменьшится. Более того, существует общее согласие относительно того, что для уменьшения дисбаланса правительства всех стран должны предпринять некие усилия. Индустриальным странам с большими дефицитами текущего платежного баланса, прежде всего США и Великобритании, явно необходимо прежде всего сократить бюджетные дефициты и увеличить сбережения в экономике, уменьшив расходы на потребление, в том числе на потребление импортных товаров.

Частные сбережения уже начали увеличиваться в этих странах после мирового финансового кризиса. Упомянув о стремлении сохранить хрупкое равновесие между необходимостью улучшить состояние государственных бюджетов и способствовать с помощью бюджетных расходов восстановлению экономического роста, индустриальные страны в декларации, принятой на саммите G20 в Торонто, обязались вдвое сократить бюджетные дефициты к 2013 году. Страны с большим профицитом текущего платежного баланса, в свою очередь, взяли на себя обязательство ослабить свою зависимость от экспорта и уделять большее внимание внутреннему спросу как источнику экономического роста.

Глобальный дисбаланс заметно уменьшился в результате мирового финансового кризиса, однако многие опасаются, что он снова начнет увеличиваться, если правительства разных стран этому не воспрепятствуют».

Автор смоделировал ситуацию, в которой к 2015 году мировой дисбаланс был бы полностью устранен. Например, в результате того, что в США резко увеличатся сбережения (и, соответственно, американские граждане и предприятия будут потреблять значительно меньше импортных товаров), а в Китае, напротив, уровень сбережений снизится, китайские граждане и предприятия будут потреблять больше товаров (как китайского производства, так и импортных).

Восстановление баланса скажется на реальном эффективном курсе валют, то есть на изменении цен в каждой стране по сравнению с изменением цен в странах, являющихся ее основными торговыми партнерами. В США реальный эффективный курс доллара упадет на 5,5%, то есть внутренние цены на товары американского производства заметно снизятся по сравнению c внутренними ценами в других странах. В то же время в Китае реальный эффективный курс юаня увеличится на 7% — цены на товары китайского производства вырастут.

В нефтедобывающих странах (в том числе России) реальный эффективный курс валют поднимется на 4%, то есть товары подорожают относительно товаров в других странах. В азиатских беднейших развивающихся странах реальный эффективный курс снизится на 2% — товары здесь подешевеют.

Объясняется это такими соображениями. Поскольку ведущим производителем промышленных товаров в мире является Китай, из-за уменьшения китайского экспорта мировые цены на текстиль и одежду в случае сбалансирования мировых финансов увеличатся на 1,5%, цены на продукцию тяжелого машиностроения — на 1%, на товары легкого машиностроения — на 0,5%.

«Несколько удивительно, но цены на товары добывающей промышленности также вырастут относительно цен на другие товары. Это связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, в случае ликвидации глобального дисбаланса во всем мире произойдет рост экспорта, в том числе экспорта обрабатывающих отраслей, несмотря на сокращение экспорта промышленных товаров из Китая. А так как обрабатывающая промышленность в целом потребляет больше продукции добывающей промышленности, чем, скажем, сфера услуг, то мировой спрос на эту продукцию вырастет.

Во-вторых, так как вырастет экспорт из США, в мире произойдет сдвиг от экспорта продукции легкого машиностроения к экспорту продукции тяжелого машиностроения, которое потребляет больше минеральных ресурсов. Что касается предложения этих ресурсов, то их экспорт из Китая и нефтедобывающих стран сократится, так как весь экспорт из этих стран уменьшится в связи с повышением реального эффективного курса их валют»,— отмечает Ян Ионжень.

Как раз из-за сочетания подорожания промышленных товаров и сырья в азиатских странах ухудшатся условия внешней торговли, снизится внутреннее потребление, сократятся инвестиции — следовательно, внутренние цены упадут.

Если брать беднейшие развивающиеся страны в целом, то у них в случае ликвидации мирового платежного дисбаланса торговый баланс улучшится из-за роста экспорта и снижения импорта. Экспорт увеличится за счет поставок товаров на все рынки, кроме американского, поскольку США вообще значительно сократят импорт.

Если же рассматривать отдельно азиатские беднейшие страны, то для них, наоборот, американский рынок станет более доступен, так как в настоящее время их оттуда вытесняет Китай, а его экспорт в случае ликвидации дисбаланса сократится в наибольшей степени.

Глобальное изменение цен вследствие этой ликвидации повлияет на условия торговли беднейших развивающихся стран неоднозначно. Беднейшие страны Африки и Центральной Азии в целом выиграют, так как делают ставку на экспорт минеральных ресурсов, которые подорожают.

Неудивительно, что в наибольшей степени условия торговли улучшатся для Китая и ухудшатся для США. Первый выиграет в ценовом отношении от сокращения своего экспорта, а вторые проиграют в связи с ростом своего.

Такие парадоксальные выводы следуют из того обстоятельства, что обе страны очень крупные, экспорт у них очень значительный, а чем больше их экспорт, тем ниже мировые цены на вывозимые ими товары.

«Таким образом, можно заключить, что, хотя беднейшие развивающиеся страны сыграли крайне незначительную роль в возникновении глобального платежного дисбаланса, восстановление баланса сильно повлияет на их экономику. Это влияние можно будет почувствовать и в изменении обменных курсов, и в изменении цен на экспортируемые и импортируемые товары. В целом беднейшие страны в случае ликвидации глобального дисбаланса должны выиграть»,— указывает Ян Ионжень.

Рассуждения автора относятся к 2011–2015 годам, однако проблема дисбаланса снова приобрела актуальность. И МВФ вместе с мировыми финансовыми рынками остается прикидывать, что в данном случае способна сделать для глобальной экономики Германия, а Дональду Трампу — угрожать ей протекционистcкими мерами, в то время как Ангела Меркель постоянно говорит о необходимости глобальной свободы торговли.