— Как вы оцениваете форму принятого коллектива?
— Я же не умею врать: пока не очень.— Вы имеете в виду моральное состояние ГАСО?
— Я имею в виду творческое состояние. С моральным как раз нормально: музыканты только что вышли из отпуска и собираются на гастроли в Италию. Но в том профессиональном виде, в каком они находятся, ехать, на мой взгляд, нельзя. Я решил, что просто каждый день буду работать по четыре часа с духовыми и по четыре часа со струнными.
— Когда-то струнная группа ГАСО считалась лучшей в стране.
— Когда-то считалась. Но сегодня там же нет состава. Сборная солянка: кто-то приглашен со стороны, кто-то учится в аспирантуре, кто-то куда-то должен уехать. Это приглашенные люди, которые свалены в одну кучу. Там же десять первых скрипок вместо 18.
— И как с этим бороться?
— Надо заниматься реструктуризацией коллектива. Укреплять его во всех отношениях, начиная с количественного состава и кончая качеством. В сентябре будет проведен конкурс на вакантные места. Программа действий очень большая, но у меня контракт на пять лет. Если то, что мне было обещано, будет выполнено, может, справлюсь и пораньше.
— А что обещано?
— Знаете, как всегда, обещают повышение зарплаты, дотации на инструменты. Я еще не встречался с министром, хотя вот с замминистра Александром Голутвой когда говорили, было впечатление, что он меня понимает. У меня еще ведь душа болит насчет моего бывшего оркестра "Молодая Россия".
— То есть...
— Я же не знал, что меня позовут в Госоркестр. А теперь вот в "Молодую Россию" должны кого-то назначить.
— А это не в ваших полномочиях?
— Нет, конечно. Минкульт же учредитель, от него и зависит. Правда, мне обещано, что послушают мое мнение. А если мое мнение будет каким-то другим?
— Вам не обидно, что сам Госоркестр хотел не вас, а Александра Лазарева?
— Да нет, не обидно. Я просто знаю, что с министерством насчет Лазарева никто не разговаривал. По-моему, желанием коллектива, который ушел в отпуск и ничего не знал, этого просто быть не могло. Там было, конечно, небольшое количество людей, которые хотели договориться с Лазаревым.
— А он оказался таким несговорчивым?
— Нет. Дело в том, насколько я понимаю, что он мог бы начать работу только с 2003 года, а до этого у него контракт.
— Наконец, вопрос, который нельзя не задать. Какие у вас были отношения с Евгением Светлановым?
— Я был очень большим поклонником Светланова как музыканта и дирижера. А что касается его человеческих отношений с музыкантами, я был их резким противником. Проблемы, которые сейчас есть в оркестре, вовсе не те, что возникли, скажем, при Румянцеве или при Фрадкине (директоры ГАСО, работавшие с Евгением Светлановым и Василием Синайским.— Ъ). Это все было загнано под ковер и долго зрело.
— Так долго, что оркестр потерял мировые позиции?
— Вот оркестр "Молодая Россия", который у нас называют плохими словами, ежегодно на протяжении семи лет ездил в Германию. И каждый год мы играли там при аншлагах, получали блестящие рецензии. Я вам скажу: чтобы завоевать мировые позиции, надо просто хорошо играть.