В Австрии на родине Моцарта продолжается очередной Зальцбургский оперный фестиваль. В этом году его новый руководитель Петер Ружичка сформировал программу, доказывающую, что закат европейской оперы — дело не скорого будущего. Комментирует ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
С уходом бывшего интенданта Зальцбургского фестиваля Жерара Мортье (Gerard Mortier) ситуация в оперной Мекке, как казалось, уходит из-под контроля. Спокойный и мирный чех Петер Ружичка (Peter Ruzicka), бывший глава Мюнхенской оперной биеннале, в качестве преемника бельгийского радикала Мортье, десять лет управлявшего самым престижным оперным форумом мира, вызывал опасения. Считалось, что эпоха бесконечных экспериментов и скандальных актуализаций оперной классики погружается в тину. Однако, судя по программе нынешнего Зальцбурга, новый худрук знал, чем удивить публику. Причем не только буржуазную, но и завзятых оперных снобов.Три премьеры ("Дон Жуан" Моцарта, "Турандот" Пуччини и "Любовь Данаи" Рихарда Штрауса) плюс повтор славной, уже дважды прокатывавшейся здесь моцартовской "Волшебной флейты" (постановка Ахима Фрайера) образуют торжественный портал, за которым зрителя ждет странный лабиринт оперных обманок и отклонений.
Одна из них — недавно реанимированная опера австрийца Александра фон Цемлинского (Alexandre Zemlinsky, 1871-1942) "Король Кандоль" по пьесе Андре Жида. В 1939 году нацисты окрестили ее "дегенеративной". Впервые опера увидела свет более чем через пятьдесят лет после написания, в 1996-м. И вот в Зальцбурге-2002 "Король Кандоль" Цемлинского — как патент на излечение европейской памяти от музыкального склероза. Мир совсем было потерял из виду непризнанных гениев ХХ века. Теперь же в их ряду помимо Цемлинского называют и Франца Шрекера (Franz Schreker), и Эрика Вольфганга Корнгольда (Erich Wolfgang Korngold), и еще пару-тройку композиторов немецко-австрийской школы, чьи опусы в годы второй мировой войны беззвучно накрыла волна эмигрантских мытарств и скитаний.
Не менее изощренно в здешних местах воспринимается и опера "Девочка со спичками" современного немецкого композитора Хельмута Лахенманна (Helmut Lachenmann). Всего один показ этого спектакля припасен под занавес фестиваля на 30-е августа. Но уже очевидно, что "Девочка" еще как потреплет нервы жаждущей в первую очередь сюжетов и зрелищ публике. Главный мотив Лахенманна, которым сейчас он анонсирует свою премьеру,— "усекновение музыки тишиной". В "Девочке со спичками" нет текста, нет персонажей. Из привычного нам здесь только голоса и инструментальные тембры, они же имена героев — "сопрано", "сопрано", "клавир", "клавир", "рассказчик" (в этой роли сам автор). Если добавить, что стержень постановочно-исполнительской команды "Девочки со спичками" — миниатюрные японцы и японки, судите сами, как нахален проект, впервые консолидирующий на родине Моцарта дальневосточную таинственность с центральноевропейской скандалезностью.
На фоне такого говорить (как почти все уже настроились) о якобы умышленной консервации Петером Ружичкой прошлых зальцбургских опытов с современной музыкой как-то неудобно. Тем более что курсу на осовременивание оперного театра, десять лет назад взятому Жераром Мортье, Ружичка не изменяет. Так что теперь в Зальцбурге если Моцарт — то либо шокирующий вагнеровскими длиннотами "Дон Жуан" (режиссер Мартин Кушей, Martin Kusej; дирижер Николаус Арнонкур, Nikolaus Harnoncourt), либо радующая цирковым бурлеском "Волшебная флейта" (режиссер Ахим Фрайер (Achim Freyer); дирижер Бертран де Байи (Bertrand de Billy)). Если современная немецкая опера вроде лахенманновской "Девочки со спичками" — то и с японским оттенком, но и с французским шиком (режиссер Хидеаки Яманоба (Hideaki Yamanoba); дирижер Сильвэн Камбрелен (Sylvain Cambreling)). И даже повсеместно известная китайская сказка Гоцци--Пуччини "Турандот" идет здесь не просто так, а с брутальным Валерием Гергиевым за пультом и со свежесочиненным финалом руки итальянского авангардиста Лючано Берио (Luciano Berio).
Фестиваль продлится до 31 августа.