— Какие новости вы считаете важными и какие второстепенными?
— Сейчас в России стало спокойнее. На первом месте — жизнь и быт обычных российских граждан. Ваша страна становится частью Европы, люди стремятся нормально жить. Нам очень важна политика Путина, особенно иностранная, интересна экономика, но в том ракурсе, как это влияет на жизнь россиян.— Чего вы не допускаете в кадр?
— Бывает, мы получаем очень жестокие съемки, особенно из Чечни. CNN не показывает моменты смерти, потому что они психологически тяжело воспринимаются зрителями. Но в основном допустимо все. Даже если мы снимаем сюжеты о СПИДе и других заболеваниях или социальных явлениях.
— Какие у вас были последние сюжеты?
— Сейчас доделываем репортаж о предложении нового закона о гомосексуалистах — интересная темка. Россия и НАТО, ездили снимать события на Украине. Мы стараемся сравнивать то положение, в котором находится Россия сейчас, с тем, что было накануне распада Советского Союза. На Западе, в США многие еще думают о России как о СССР. Что здесь до сих пор очереди за хлебом. Когда я приезжаю в Америку, меня спрашивают: "А что вы там едите?" Я говорю: "Все!" К примеру, шоколад в России лучше, чем на Западе. Я собираюсь в сентябре делать серию маленьких репортажей для утренней программы "Morning Show". Они интересуются самым детальным описанием жизни россиян: что люди едят, как одеваются, как отдыхают и так далее. Хотя в основном мы снимаем новости: недавно рассказывали о скинхедах, рассказали о компартии.
Ъ Репортаж о коммунистической партии в основном состоит из показа протестующих против закрытия партии "красных", марширующих с флагами и музыкой по центру Москвы. Демонстранты и видные политики, например Григорий Явлинский, комментируют ситуацию на английском языке. "Есть такой каламбур 'The party is over',— говорит Джилл Дороти,— что переводится как 'Вечеринка закончилась'" (party также имеет значение "партия"). Под финал сюжета на экране в толпе появляется ребенок с красным флажком, на котором написано "Макдональдс".
— Иностранные корреспонденты сейчас зачастили в Петербург.
— Лично я там училась на филфаке ЛГУ. Очень приятно возвращаться время от времени. Я бы хотела делать больше материалов о культуре. Мы снимали сюжет о ремонте в Большом театре, о русском кино, о современной музыке, об этой девочке, которая поет про жареное солнце. Чичерина ее зовут!
— Вы тоже находите, что русская культура находится под большим влиянием американской?
— По-моему, американская культура сейчас влияет на все страны. А Россия всегда принимала другие культуры и делала из них что-то свое. Существует музыка рэп, а есть русский рэп, который отличается от оригинального.
— Вы чувствуете антиамериканские настроения?
— Есть отдельные люди, которые ненавидят Америку, но по большому счету я не думаю, что это чистая ненависть к США. Моя задача — объяснить природу этой ненависти, и я это объясняю так. После распада Советского Союза Россия очень много потеряла, перестав быть супердержавой. Психологически это очень трудно. Я не встречала особой враждебности, какая, например, была во времена конфликта в Косово, когда кидали яйца в наше посольство. Исторически мы тоже не враждовали. Но Россия — сложная страна с большим диапазоном людей, которые имеют право выражать свое мнение. Ведь при советской власти не было таких проявлений, как фашисты-скинхеды.
— А вы не думаете, что все это попытки самоутверждения нации?
— Многие русские говорят, что их нация особенная и отличается от других. С одной стороны — да. C другой, русские — люди как люди. Раньше на Западе было весьма уродливое понятие о русских: это особый народ, и непонятно, как он живет и воспитывает свои поколения.
— Есть нечего, русские много пьют...
— Но это факт! Пьют много, ходят в меховых шапках. А вот медведей на улицах я пока не замечала. Я стараюсь показать правду о том, что сейчас происходит в России. Как меняется ваша страна, как появляется свобода слова.
— А как бы вы охарактеризовали свободу слова в России?
— Свобода слова есть, особенно если сравнить с тем, что было лет десять назад. У вас есть интернет. Вы можете узнать все, читать любые газеты. Но существует контроль над главными телеканалами. Я знаю, как это происходит! Есть государственная телестанция. Есть контроль, но он не официальный, а внутренний: люди знают, что они должны делать, что им позволено. Это остатки бывшего подхода.