Постоянный третейский суд в Гааге решил, что вправе рассматривать иск украинской «Укрнафты» к России о взыскании компенсации за утрату АЗС в Крыму. Юрисдикцию суда поставила под сомнение в ходе процесса российская сторона, которая решила в разбирательстве вообще не участвовать. Опрошенные “Ъ” юристы отмечают, что у РФ уже есть успешный опыт оспаривания юрисдикции Гаагского арбитража — по делу ЮКОСа.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Международный арбитражный суд в Гааге признал свою юрисдикцию по искам «Укрнафты» (принадлежит НАК «Нафтогаз Украина» и группе «Приват» Игоря Коломойского), «Стабил» и еще десяти украинских компаний к России. Истцы жаловались на то, что Россия нарушила соглашение с Украиной по поощрению и взаимной защите инвестиций. В частности, Москва с начала апреля 2014 года (после присоединения Крыма к РФ) препятствовала инвестированию истцов в их крымские активы, что в итоге привело к экспроприации этих инвестиций. Теперь украинские компании требуют компенсаций за утрату АЗС. Россия в ходе разбирательства заявила, что не признает юрисдикцию Гаагского арбитража в этих делах. Но состав арбитража 26 июня после проведения обсуждений единогласно подтвердил юрисдикцию суда. «Далее, в ближайшее время состав арбитража даст процессуальные указания для следующей фазы разбирательств»,— говорится в сообщении арбитража.
«Сегодняшние решения вряд ли являются большим сюрпризом, поскольку в конце февраля 2017 года Постоянный третейский суд уже находил свою компетенцию в спорах, вытекающих, по мнению заявителей, из российско-украинского двустороннего инвестиционного договора 1998 года»,— поясняет старший юрист арбитражной практики Vegas Lex Олег Харитонов. Он напомнил, что эти иски были поданы аэропортом Бельбек, Игорем Коломойским и Приватбанком из-за экономических потерь, связанных с присоединением Крыма. «По имеющейся информации, состав арбитража тогда признал, что Россия приняла на себя ответственность за все украинские инвестиции на территории Крыма с даты подписания ее президентом формальных инструментов для принятия Крыма под российский контроль, что позволяет рассматривать такие инвестиции как подпадающие под соответствующий российско-украинский двусторонний инвестиционный договор»,— заявил юрист.
По сообщению арбитража состав арбитров включает трех человек, причем в нем присутствует арбитр, назначенный истцом, однако ответчик (РФ) своего арбитра не назначила, из-за чего он был выдвинут «компетентным органом». «Когда ответчик не принимает участия в арбитражном разбирательстве и, соответственно, не представляет свои аргументы по существу юрисдикционных возражений, состав арбитража все равно примет решение. В этом случае арбитрам ничего не останется, кроме как критически проанализировать аргументы и доказательства истца»,— объясняет Андрей Панов, старший юрист фирмы Norton Rose Fulbright. «Если, например, в разбирательстве по делу ЮКОСа Россия принимала участие, назначила арбитра и обосновывала свои возражения против юрисдикции арбитража, то в данном случае Россия отказалась от участия во всех делах, связанных с Крымом. Соответственно, Россия не назначила арбитра и не представила своих аргументов против юрисдикции арбитража»,— рассказывает эксперт.
Напомним, в июне 2014 года Гаагский арбитраж вынес решение, что Россия обязана выплатить более $50 млрд компаниям, связанным с бывшими акционерами ЮКОСа. Позднее РФ успешно оспорила это решение в государственном суде Гааги. «Постоянный третейский суд нередко находит свою компетенцию там, где ее нет, что потом выясняется при последующем обжаловании его решений в государственные суды Голландии,— отмечает Олег Харитонов.— Таким образом, указанные промежуточные решения по вопросам юрисдикции, полагаю, могут быть также обжалованы Россией в государственные суды Голландии».
Но оспаривать постановление суда Россия сможет только после окончательного решения арбитража в Гааге. Сейчас позиция Москвы заключается в том, что двустороннее соглашение о защите инвестиций между Украиной и РФ не может служить основанием для исков. По мнению российской стороны, когда украинские компании осуществляли свои инвестиции в активы в Крыму, тот входил в состав Украины, а не РФ, соответственно, договор о взаимной защите инвестиций в данном случае неприменим (см. “Ъ” от 12 января 2016 года).