Олимпийский чемпион Сиднея в категории до 81 кг, бывший капитан сборной России по боксу Александр Лебзяк, приехавший из Москвы в Пермь посмотреть на полуфинальные и финальные поединки чемпионата Европы, около часа не мог пробиться в зал дворца спорта "Молот" сквозь толпу желающих взять у него автограф. А ближе к концу турнира АЛЕКСАНДР ЛЕБЗЯК поделился своими впечатлениями от увиденного и личными планами с корреспондентом Ъ ВАЛЕРИЕЙ Ъ-МИРОНОВОЙ.
— Не кажется ли вам подозрительным успех, обрушившийся здесь на российскую команду,— целых десять золотых медалей? Она и впрямь настолько сильна?— Это так. Плюс у ребят открылось второе дыхание, потому что за них болели тысячи соотечественников. И если их соперники выходили на ринг в одиночку, то наши, можно сказать — целой толпой. Ведь им передавалась энергия трибун. В такой ситуации они просто не имели права подвести свою публику. Я знаю, что все наши боксеры, выросшие на моих глазах, по-прежнему прислушиваются к моему мнению. Поэтому, когда приезжал на сборы, постоянно говорил: ребята, прилечу в Пермь к полуфиналам и прошу всех в них попасть.
— Ваши бывшие коллеги тут прямо-таки стонали: мол, нет Лебзяка, так даже анекдот некому рассказать...
— Но я всегда с ними при любой возможности стараюсь связаться хотя бы по телефону и всех по-прежнему люблю. Ребята это чувствуют. Я ведь раз и навсегда душу свою отдал команде, поэтому и она мне платит тем же. Со всеми, с кем я общался и в сборной СССР, и в сборной России, в разведку бы, не задумываясь, хоть каждый день ходил. И что интересно: на ринге мы все готовы убить друг друга, вне ринга — жизнь друг за друга отдадим.
— Может, все-таки соперники несильные приехали?
— Ничего подобного. Просто все они оказались здесь подавлены морально и, наверняка, извините, обалдели от радушной встречи. Русские живут одним днем и хоть в трусах ходить будут, но гостей встретят по самому высшему разряду.
— Может, стоит все крупные соревнования в провинции проводить? Заевшихся-то москвичей в спортзалы не заманишь.
— Да, Москва тут впала в глубокую задумчивость, стоит ли ей принимать бой Кости Цзю? Денег — где-то $3-5 млн — найти не может. На Кубок Кремля средства находятся. Но посмотрите, где у России больше медалей? Только в силовых видах. Да, теннис и футбол нам тоже, безусловно, нужны. Но в бокс и в борьбу идут малоимущие, и они доступны большинству нашего народа. Поэтому правительству Москвы и президенту надо бы задуматься: а почему бы не провести какие-то крупные соревнования именно по этим видам?
— Москва пока возражает против боя Цзю?
— Не возражает, но весь вопрос упирается в деньги. Сам же Костя очень хочет драться в Москве. И если бизнесмены, которые вокруг него тут хороводы водили, скинутся, думаю, денег наберется уйма. Костя официально не заявлял, с кем конкретно он вел в столице переговоры, а я хотя и знаю, но сказать не имею права. Цзю — великая звезда, вошедшая в историю всемирного профессионального бокса. Ведь абсолютными чемпионами становилось всего восемь или девять боксеров, и Костя вошел в элиту наряду с Майком Тайсоном, Рэем Леонардом, Роем Джонсом. Дай бог, чтобы он провел бой у нас.
— Вы с Цзю начинали спортивную карьеру вместе. По прошествии лет не пожалели, что в свое время не поставили перед собой цель тоже стать профессиональным боксером?
— Было бы мне после того, как я стал олимпийским чемпионом, лет эдак 25 — ушел бы. Но, в отличие от Кости, я очень хотел выиграть Олимпиаду, а цели своей добился лишь в 31. При этом я сознательно пожертвовал деньгами. Еще в 1993 году мне предлагали подписать контракт люди из окружения Леннокса Льюиса, да и после олимпийской победы приглашали сразу несколько стран, в том числе США, Германия, Япония, Англия и Франция.
— Ваша мечта сбылась. Ну и что?
— Да ничего. Просто, когда я здесь целый час не мог войти на соревнования, расписывался и фотографировался, у меня возникло ощущение, будто я сам выступаю. Приятно.
— Но через пару-тройку лет и это пройдет?
— Видите ли, мне когда-то на душу крепко легла пугачевская притча про орла и ворона. Лучше уж я, как тот орел, свежей кровью 33 года питаться буду, чем 100 лет — падалью. Кстати, мне как раз 33. Пережить бы этот пресловутый возраст Христа. А то ведь убить, например, могут или на машине разобьюсь. Прыгнул недавно с парашютом, такой кайф словил. Еще хочу, а парашют ведь может и не раскрыться...
— Стоп. В ваших словах сквозит некая обида...
— И за себя, и, как это ни странно, за друга моего Костю Цзю. У нас ведь как: когда я выступал за Россию или, как недавно мы с Костей, за СССР, то никому здесь по большому счету были не нужны. Спорт заканчивается, тебя пинком под зад — и все. Ты не обустроен, потому как ничего не умеешь, кроме как, простите за грубость, только рожи бить. Я хочу, например, отдать молодым все, чему научился в спорте сам. Но даже для того, чтобы стать тренером, постоянно наталкиваюсь на бюрократию или, скорее, на сопротивление некоей мафии. Горько мне было и оттого, что я наблюдал недавно, находясь рядом с Костей во время его визита в Москву. Как же вокруг него крутились все эти бизнесмены доморощенные: мол, Костя, ты — наш! А что вы сделали, дорогие господа, чтобы Цзю действительно был наш? Почему же он не остался в России и не выступает за нее? Дали бы ему такие же деньги, и все было бы нормально. Так нет же, лучше воровать и набивать собственную мошну. И в СССР воровали, но хотя бы давали людям жить, и спортсмен был уверен в своем завтра. А сейчас все так же воруют, но людям жить уже не дают. Ну как я, например, могу жить на $80 зарплаты капитана вооруженных сил?
— Кому сказать — не поверят.
— Да, я, наверное, в каком-то смысле уникально устроен, потому что не могу жить вне России. И это не громкие слова. За рубежом просто вою. Понимаю при этом, в какой серости мы все живем, но здесь я родился и здесь умирать буду.
— Да что вы заладили — умирать да умирать. Неужто все так скверно? Вроде бы главным тренером армейской команды осенью станете...
— Сейчас я просто тренер, и это мое. Но нынешний главный тренер полковник Виктор Ульянич собирается осенью в отставку и сейчас готовит меня на свое место. Однако должность главного подразумевает бумажную работу, а также сопутствующие ей унижение, поклоны и выклянчивание денег.
— Так зачем же вам это?
— Если не я, то кто же всем этим заниматься будет? И пропади команда пропадом? Тогда ведь люди из ринга уйдут на улицы зарабатывать деньги кулаками. А это прямой путь к тюрьме или наркотикам.
— Если бы к следующей Олимпиаде вы не перешли рубеж возрастного ценза в 34 года, остались бы в боксе?
— Обязательно. Очень тяжело уходить на гребне волны. Я знаю, что выиграл бы опять у любого молодого, но надо им все же уступить дорогу. Вот если бы в космосе что-нибудь этакое спортивное замутили, там бы обязательно был в первых рядах. На земле я уже выиграл все, что только возможно. Теперь вот ловлю кайф, глядя, как побеждает молодежь.