Президентский демарш 10 декабря перевел конституционный конфликт в открытую фазу, и вопрос стоит уже не столько о возможности открытой конфронтации (возможности купировать ее, похоже, исчерпаны), сколько о минимизации ущерба от уже неизбежной конфронтации. Вариант, именуемый в просторечии "разгон парламента", прямо скажем, маловероятен, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Тем не менее механизмы и возможные последствия такого варианта вызывают живой интерес в обществе, что и побудило парламентского обозревателя Ъ МАКСИМА СОКОЛОВА написать небольшое исследование истории вопроса и возможных последствий случившегося.
История вопроса
Вице-президент Александр Руцкой, часто повторяющий имя царского премьера Петра Столыпина, должен быть доволен, поскольку его непосредственный патрон Борис Ельцин в своей речи от 10 декабря точно воспроизвел столыпинскую речь, произнесенную 16 марта 1907 года перед II Государственной думой: "Я должен заявить и желал бы, чтобы мое заявление было слышно далеко за стенами этого собрания, что тут, волею монарха, нет ни судей, ни обвиняемых, что эти скамьи (показывает на места министров) — не скамьи подсудимых — это места правительства. Все ваши нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у власти, у правительства паралич воли и мысли; все они сводятся к двум словам: "Руки вверх". На эти слова правительство с полным спокойствием, с полным сознанием своей правоты может ответить тоже только двумя словами: "Не запугаете". Спустя два с половиной месяца, 3 июня 1907 года II Дума была разогнана, ознаменовав наступление столь любовно изображенной в фильме "Россия, которую мы потеряли" столыпинской реакции.
Теоретически такой вариант возможен и у нас. В этом смысле удивление нынешних российских парламентариев по поводу заявления Ельцина 10 декабря само по себе достаточно удивительно. Хваленая демократическая система разделения властей или, иначе говоря, "сдержек и противовесов", успешно гасит характерные для устоявшегося общества умеренные колебаниях политической конъюнктуры, но идет вразнос при колебаниях неумеренных.
Как съезд дошел до жизни такой?
VII съезд народных депутатов России сделал три существенных огреха, приведших политическую систему к превышению предела уровня колебаний.
Во-первых, ход экономической дискуссии был не вполне удовлетворителен, поскольку начисто игнорировал единственную тему, пригодную для плодотворной дискуссии. Действительно, хозяйственная реформа сталкивается с жесткой антиномией: остановка неэффективных производств может оказаться гибельной для экономики, но сохранение неэффективных производств оказывается для нее столь же гибельным.
Таким образом, любое правительство оказывается вынужденным как-то сочетать протекционизм с либерализмом, инфляцию с дефляцией, решая чисто оптимизационную задачу уменьшения неизбежного суммарного ущерба. Оптимизационная задача в принципе допускает многовариантные решения. Однако полемисты либо избирали чистое "Бр-р-р! Гав! Гав! Гав!" (Амангельды Тулеев), либо "Пусть стены нашего сортира украсят юмор и сатира" (Николай Травкин), либо (Руслан Хасбулатов) обличали Гайдара в приверженности североамериканской экономической модели и превозносили шведскую, что при нынешнем экономическом базисе несколько малоактуально.
Во-вторых, обратная связь с массами (наличие которой, вообще говоря, указывает на наличие парламента) была начисто загублена процедурными новациями, в частности, тайным голосованием по конституционным поправкам, изменяющим государственный строй. Чтобы у избирателей не возникало сомнений в том, что обратная связь с массами их избранникам совершенно опостылела, съезд дополнительно подправил закон о референдуме, указав, что вопрос о доверии избранникам не может служить предметом плебисцита.
В-третьих, проблемы стабильности съезд решал в духе изменения основного закона в угоду текущей политической конъюнктуре, что несколько противоречит основополагающим принципам конституционализма. Механизм конституционных поправок в демократическом обществе обыкновенно строится таким образом, чтобы законодательный корпус, принимающий поправки, был как таковой лишен возможности пользоваться плодами своих трудов и, следовательно, действовал бескорыстно.
Какие варианты политического устройства возможны и желательны?
При пошедшем вразнос механизме разделения властей постановка вопроса об узурпации власти уже закономерна. Поскольку исходная конструкция, на которой предстоит строить компромисс, в принципе не допускает возможности устойчивого соглашения, в перспективе речь может идти либо (в лучшем случае) о попытке начать игру с чистого листа, т. е. с Учредительного собрания (что маловероятно), либо о двух типах узурпации — то ли президентской, то ли парламентской.
В последнем случае — при том, что обе плохи — следует учесть, что, судя по историческому опыту, парламентская узурпация обыкновенно оказывается куда более тяжкой по своим последствиям. Президент Луи-Наполеон, ставший императором Наполеоном III — не подарок, но революционный конвент с Робеспьером, английский парламент с Кромвелем или ЦК (тоже по замыслу квазизаконодательный орган) с тов. Сталиным — несколько похуже.
Суть различия в том, что президент-узурпатор обыкновенно осуществляет узурпацию под консервативными лозунгами законности, порядка и стабильности — каковые лозунги в принципе осуществимы. Парламент осуществляет узурпацию под даже и теоретически неосуществимыми лозунгами всеобщего счастья, свободы и процветания, отчего оказывается вынужден калить революционную горячку далее и далее — с известным результатом.
Президентская узурпация лишь возвращает общество к жизни без представительных институтов власти, что не является для человечества необычным: царь, император и т. д. не есть какое-то небывалое изобретение.
Напротив, парламент по своей природе не призван осуществлять исполнительную власть, и поэтому он вынужден вместо циничных полицейских воздавать уйму квазидемократических конструкций, маскирующих его реальную власть, что резко повышает уровень тоталитарной лжи. Наконец, в случае с исполнительной властью единоличная властная фигура обыкновенно уже есть, речь идет только о том, чтобы сказать депутатам: "Пошли вон!", а проблема консолидации власти не стоит так остро.
При парламентской узурпации — поскольку парламент орган все же коллегиальной — обыкновенно оказывается необходимым предварительно решать проблему консолидации, вырезая одних своих коллег по законодательному корпусу и запугивая других. Это требует много времени и большой крови.
Таким образом, если Учредилка не соберется, а дебют Валерия Зорькина в роли папы римского окажется малоудачным, то ельцинская узурпация оказывается несколько меньшим злом — поскольку его другу и соратнику Хасбулатову в случае прихода к власти пришлось бы проделать слишком трудный и долгий путь консолидации высочайшей спикерской власти. В этом смысле депутатов, конечно, жалко. Но себя — гораздо более.