Московский мэр Юрий Лужков заявил VII съезду, что неспокойные настроения в столице порождены изменением конституционного статуса Москвы, "производящим серьезную дестабилизацию".
Лужков держался перед депутатами "не как тварь дрожащая, а как право имеющий". Четкая позиция Лужкова связана с тем, что депутаты, испытывая естественную солидарность с Моссоветом и пребывая в состоянии головокружения от успехов, поменяли статус не только президента, но и столичного мэра и всей столичной административной структуры, что означает и конец лужковской карьеры, и новый тур административного хаоса в столице. Тем самым заседающий в Москве съезд с удивительной беспечностью склонил московского мэра к безоговорочной поддержке президента.
По мнению Николая Травкина, итоги эвентуального референдума сведутся к тому, что всенародный вотум недоверия получат и съезд, и президент, но в этом нет ничего страшного, поскольку на три месяца страну возглавит вице-президент, а потом состоятся одновременные выборы новых президента и парламента.
Отчасти Травкин воспроизвел предсъездовскую идею Сергея Бабурина, Михаила Челнокова и Виктора Аксючица о взаимной аннигиляции: в отставку уходят и президент, и депутаты, во главе страны становится вице-президент. Таким образом, Травкину (и, очевидно, части Гражданского союза) равно хочется избавиться и от Ельцина, и от Хасбулатова тем более, что намек на нового вождя — Руцкого уже прозвучал.
Впрочем, не вполне понятно, кто является Руцким. За день до ельцинского обращения к народу ответственный секретарь Конституционной комиссии Олег Румянцев уверял, что "единственное средство спасения для Ельцина — это стать Руцким. Если он станет таким, если станет центристским политиком, сочетающим патриотизм и демократию, то, пожалуй, вновь сможет восстановить свое пошатнувшееся реноме".
За вычетом усов и друга Никиты Михалкова реноме Руцкого состоит: а) из дипломатической бестактности (Снегур --"гнида", лидеры стран СНГ — "паханы"; б) из требования отставки ряда мешающих реформам лиц из высшего эшелона власти; в) из склонности к резким, импульсивным заявлениям, которые потом зачастую приходится дезавуировать. В двух последних пунктах Ельцин действительно стал Руцким, немедленно исполнив таким образом полезный совет ответственного секретаря.
Сам Руцкой тем временем клеймит "прилипшую к президенту политическую кучку, мешающую ему и правительству проводить реформы".
Собственно, Руцкой говорит об этом с осени 1991 года, с того же времени о том говорит Хасбулатов. Однако теперь сходство воззрений, сводящееся к фактическому признанию президента политически несостоятельной фигурой, должно неизбежно стравить вице-президента со спикером, которые начинают делить шкуру неубитого Ельцина. Как надеется Травкин, во главе России станет Руцкой, а роль "прилипшей к президенту политической кучки", очевидно, исполнит Гражданский союз. С другой стороны, Хасбулатов вряд ли работал на Руцкого — скорее на себя. Быстрая реакция Руцкого на последние события актуализирует прозвучавшие 4 декабря, после "битвы при президиуме" предупреждения "Коалиции реформ", что, свалив Ельцина, Хасбулатов сам оказывается первым кандидатом на вылет.
"Идя на вы", Ельцин уверял, что цель законодателей во главе с Хасбулатовым — "провести в апреле 1993 года VIII съезд народных депутатов, расправиться на нем и с правительством, и с президентом, и с реформами, и с демократией".
Источником президентских диатриб могла быть передовица парламентского официоза от 8 декабря, подписанная главным редактором "Российской газеты" Валентином Логуновым. В статье "Кто пишет для России сценарий драмы" приводится проскрипционный список (Гайдар, Шохин, Козырев, Чубайс, Авен, Бурбулис) и делается вывод: "Люди, формирующие ныне политику, приведшие российское общество к унижению, должны покинуть политический небосклон. Чем скорее поймет это президент, тем больше шансов выжить останется у России. У президента тоже". Поскольку официоз не занимается отсебятиной, президентская канцелярия, очевидно, восприняла это как ультиматум логуновского работодателя, т. е. Хасбулатова — и спустя два дня прозвучал ответный ультиматум.
Дальнейшие же действия Ельцина могут усматриваться из финальной части съездовского заявления: "Гайдар остается исполняющим обязанности его (правительства — Ъ) председателя. Съезду не удалось деморализовать кабинет министров. Он будет работать, проводить в жизнь реформы, стимулировать укрепление самостоятельности республик и регионов, предприятий и коллективов. И главное — поддерживать на должном уровне функционирование всех систем жизнеобеспечения".
Подчеркнутость министерской рутины — при неординарных обстоятельствах — позволяет предположить, что по крайней мере первоначальный план Ельцина предусматривает более или менее длительное игнорирование съезда с целью подчеркнуть: "С вами хорошо, а без вас еще лучше", — что в смысле исполнения рутинных функций совершенно верно. Расчет, вероятно, дополняется надеждой на то, что, не выдержав характера, съезд объявит себя "революционным конвентом" и т. д., чем дополнительно поставит себя в глупое положение.