— Приятно было узнать, что, объявив в прошлом году об окончании карьеры, вы в марте самостоятельно приступили к тренировкам и в результате получили право на участие в туре в числе всего лишь девяти гонщиков U.S. Postal.
— Не хочу вдаваться в подробности своей деятельности, к которой я в качестве менеджера российской команды "Итера" приступил в конце минувшего года, но если резюмировать ее итоги, то они не принесли мне ожидаемого удовлетворения. Но все же главная причина моего возвращения в большой велоспорт лежит в плоскости эмоциональной. Я даже не мог предположить, насколько окажется невыносимым тот психологический вакуум, в котором я оказался после активных занятий спортом. Так или иначе, но, когда в марте я по телефону сообщил Йоганну Брюнелю, директору U.S. Postal, что вновь тренируюсь, почувствовал, как он загорелся. "Когда будешь готов,— сказал Брюнель,— давай встретимся и посмотрим". Но ни один из нас в тот момент даже предположить не мог, что я наберу необходимую форму к французскому туру и вновь окажусь в числе помощников Армстронга.— Какой же момент оказался для вас решающим?
— Без преувеличения, тренировался я с остервенением. К середине апреля расстался с лишними четырьмя килограммами, а на майском сборе, который шесть гонщиков U.S. Postal проводили в Альпах, к большому удивлению руководства клуба, показывал уже отнюдь не последние результаты. В первой же своей официальной гонке 10-16 июня во Франции я помог Армстронгу выиграть, и сам в личной квалификации занял 28-е место. К слову, эта горная гонка — наитруднейшая, и я, даже когда был, мягко говоря, помоложе, не поднимался в ней выше 30-го места. После нее мне и предложили участвовать в Tour de France. Армстронг, с которым меня уже много лет связывает крепкая дружба, сказал, что очень хотел бы, чтобы я вновь был с ним рядом в туре, но окончательное решение оставил на мое усмотрение.
— Вы, естественно, раздумывали недолго?
— Подумал: форма у меня вроде неплохая, так что рискну.
— В чем, на ваш взгляд, главное отличие трассы нынешнего тура от предыдущих?
— Во всяком случае, по сложности она ни в чем им не уступает, может, даже где-то и превосходит. А первая из двух "разделок", горная, будет, по-моему, архитрудной. Как, впрочем, и командная гонка в горах на дистанции 65 км.
— Вот мы и подобрались к самому щекотливому вопросу. С одной стороны, трассы с каждым годом усложняются и гонщики оказываются все в более непереносимых условиях, с другой — ловля проштрафившихся на применении запрещенных препаратов достигла уже масштабов настоящей войны...
— Кстати, начало очередному витку антидопинговой войны, считаю, уже положил скандал вокруг Яна Ульриха. На днях крупнейшая французская спортивная газета "Экип" опубликовала целый разворот, одна полоса которого целиком посвящена травмированному Ульриху, в организме которого тем не менее внесоревновательный контроль обнаружил наркотик амфетамин, а другая — пресловутому препарату эритропоэтину (ЕРО). Думаю, скандал с Ульрихом, который, не получи он травму колена, мог поехать в тур, спровоцировал статью про ЕРО, ставшую своего рода предупреждением всем его участникам.
— Медицинские проверки перед туром уже проводились?
— А как же! В четверг днем все сто процентов гонщиков сдали кровь. Вечером же — тук-тук — началась повторная выборочная проверка по комнатам. Каждого участника организаторы тура обязали иметь при себе так называемые книжки здоровья. В них кроме четырех отметок о прохождении четырех в год допинг-тестов Международного союза велосипедистов должны содержаться также подробные записи лечащих докторов о болезнях, которыми в той или иной степени страдают спортсмены, и, следовательно, о лекарствах, применяемых ими при лечении этих болезней.
— Как вы думаете, к чему в результате приведет ужесточающаяся год от года борьба с допингом в велоспорте?
— К падению скоростей. А в постоянно действующих лидерах останутся, как это было раньше, человек десять. В этой связи позволю себе напомнить всем известную истину, отражающую суть происходящего в современном спорте. Тень, падающая от столба, ни при каких условиях не может обогнать столб. И если представить, что столб — это спортивная медицина, а тень — допинг-контроль, то вывод сделать несложно.
— Неужто молодые ребята, работающие в спорте высших достижений, вовсе не задумываются об отдаленных и зачастую неизвестных последствиях употребления ими тех или иных препаратов?
— Нагрузки, которые испытывают высококлассные спортсмены, порой сами по себе намного больше калечат их организм, чем те многочисленные и абсолютно безопасные препараты, которые помогают им справиться с этими непомерными нагрузками, но тем не менее совершенно необоснованно оказались в разряде запрещенных.
— В прошлом году, выиграв тур, Армстронг назвал именно вашу помощь неоценимой. На этот раз вам также отводится особая роль?
— Состав нашей команды в этом году на редкость однороден: все девять человек способны, как мы говорим, держать горы первой категории. Но на перевалах, где будет особенно трудно, Армстронгу будут помогать трое-четверо. Свою конкретную роль я определю уже в ходе гонки. Сейчас же, до ее старта, мне кажется, что я способен освоить любое амплуа.
— Кто еще кроме Армстронга рассматривается в числе фаворитов предстоящего тура?
— Никто. В победу Лэнса верят абсолютно все специалисты, расписав чуть не по дням весь сценарий гонки. Поэтому сами понимаете, насколько давит на него, да и на нас, его помощников, груз ответственности.
— Как же он справляется с этим?
— Во-первых, у Армстронга отличный стимул — в четвертый раз стать победителем тура. Но при этом он далек от шапкозакидательских настроений, пальцы веером не раскидывает и слюной не брызжет. А во-вторых, безусловно, Лэнс чувствует свой уровень, сух, поджар и внутренне собран.
— Входит ли в ваши планы участие в октябрьском чемпионате мира в Бельгии?
— Наверное, я поеду в Зольдер. Скажу больше: если ничего экстраординарного со мной не произойдет, то хочу еще выступить на Олимпиаде в Афинах. Когда-то у меня была, по существу, единственная мечта — стать чемпионом мира на шоссе. Думал, выиграю и уйду из велоспорта. Я неоднократно становился чемпионом мира на треке, а став шоссейником, в чемпионатах мира хотя и не выигрывал, но получил больше — олимпийское "золото". Жаль, велосипедистам-профессионалам нельзя гоняться в майке олимпийского чемпиона. Но для меня очень важно сознавать, что весь последующий после Сиднея до Афин олимпийский цикл я, как олимпийский чемпион, отработал честно. А там, в Греции, если Бог даст, встану опять на старт и... будь что будет.