обозреватель
О том, что после Нюрнберга и Токио в мире скопилось слишком много неотмщенного зла, в результате чего оно продолжает расти и множится, говорят давно. Послевоенная история — череда бесконечных войн и конфликтов, жертвами которых стали миллионы человек. Все это время мировое сообщество мучительно пыталось создать механизм борьбы с теми, кто развязал агрессию, геноцид или массовые нарушения прав человека. В 90-е "юстиция без границ" наконец-то перестала быть отвлеченной идеей: вслед за международным трибуналом по бывшей Югославии был создан трибунал по Руанде. А затем последовать примеру этих стран пожелали Сьерра-Леоне, Камбоджа, Бурунди, Конго и Восточный Тимор.Преследующие своей целью наказание за уже совершенные преступления подобные трибуналы претендуют на роль судов истории. Однако в связи с этим возникает немало вопросов. В частности, не произойдет ли в ходе такого суда подмены верховенства закона политической целесообразностью? И где гарантия, что сегодняшние политики, ходатайствующие о помощи в создании новых трибуналов, не попытаются хладнокровно использовать голубой флаг ООН для внутренних разборок?
Появление Международного уголовного суда (МУС), призванного стать универсальным механизмом мирового правосудия, казалось бы, должно раз и навсегда снять проблемы, возникающие в случае с Югославским, Руандийским или подобными им трибуналами. Хотя бы уже потому, что МУС не будет копаться в прошлом и заниматься его произвольной интерпретацией. Он правомочен судить только за преступления, совершенные с 1 июля 2002 года, то есть со вчерашнего дня. Это своего рода дамоклов меч, который должен висеть над теми, кто еще не совершил преступления против человечности, но потенциально может их совершить. Кроме того, в отличие от Югославского и Руандийского трибуналов, имеющих первоочередное право судить обвиняемого, МУС должен будет вмешиваться только тогда, когда государство, граждане которого совершили преступление, не сможет или не захочет их судить. Даже если оно попытается блефовать и организует формальный процесс, дабы избавить своих граждан от ответственности, МУС обязан будет вмешаться.
Внешне идея Международного уголовного суда выглядит привлекательно. Однако при этом он может остаться судом на бумаге. Хотя бы уже потому, что само существование МУС вынуждает могущественные державы кардинально менять свою политику, "поступаясь принципами". Примечательно, что США далеко не единственные, кто категорически возражает против появления МУС. Вряд ли Китаю понравится, когда ему будет предъявлено обвинение в разрушении культуры Тибета. Израильтяне не скрывают возмущения тем, что выселение арабов с оккупированных территорий и строительство там израильских поселений названо в Статуте МУС военным преступлением. Россия не хочет никаких новых осложнений в связи со своими действиями в Чечне, а Индия — в Кашмире. Словом, для тех, кто вершит мировую политику, цена за "юстицию без границ" оказывается непомерно высокой.