Почему король Артур сейчас придется ко двору

Актуальное фэнтези

Считается, что именно средневековый рыцарский эпос (в том числе посвященный королю Артуру и его рыцарям) оказал огромное влияние на тех авторов, которые явились родоначальниками жанра фэнтези в литературе. Довольно долго это воспринималось как просто академический факт, а само фэнтези — как жанр в своих высотах для массовой культуры занимательный, но в целом скорее нишевой. Все изменилось после того, как книги Джорджа Мартина, ценимые до той поры в сравнительно узком кругу фанатов, взялась в сериальном формате экранизировать компания HBO. Всемирная аудитория всерьез полюбила созданный Мартином псевдосредневековый мир, где заклинания, волшебные посохи и борьба лучезарного добра против непроглядного зла, собственно, и не так важны, зато там полным-полно крови, похоти и политических амбиций. На самом деле, конечно, не обязательно за этими вещами обращаться к Джорджу Мартину: интриг, распрей и кровавых бань хватает и в настоящих, непридуманных европейских летописях. «Возвышающий обман», однако, милее продюсерам и зрителям — как и в случае с королем Артуром, которого, вероятно, на свете и вовсе не существовало.

Герой Британии

Легенды «артуровского цикла» — вовсе не исключительно английское явление: свои литературные адаптации сюжетов о рыцарях Круглого стола существовали во Франции, Германии, Италии. Тем не менее начиная с XV века, когда Томас Мэлори создал свою «Смерть Артура», легендарный король все чаще воспринимался не просто как идеальный монарх, а как символ британской нации. В XVI столетии образ Артура использовала, например, политическая пропаганда династии Тюдоров. Семиопера Генри Пёрселла «Король Артур, или Британский герой» (1691) завуалированно изображала ситуацию в стране после «Славной революции» и воцарения Вильгельма III. И даже бешеный успех «артурианских» тем в живописи прерафаэлитов связан в том числе и c характерным для Викторианской эпохи спросом на идеализированную героику «доброй старой Англии». В ХХ веке всплеск интереса к артуровским легендам в массовой культуре приходится на времена Второй мировой, а затем и холодной войны. Фильм Гая Ритчи тоже выходит в тот момент, когда политических противоречий хватает и в мире, и в Европе, и в самой Англии, запустившей процедуру «Брексита».

Рыцари с упреком

Придумывая Артуру юность выросшего в публичном доме уличного мальчишки, сценаристы «Меча» на самом деле следуют уже почтенной традиции. После многих веков, когда артуровский мир казался населенным исключительно дамами, приятными во всех отношениях, героями без страха и упрека и стерильно-величественными королями, в какой-то момент возникло понятное желание высмеять эту идеальную вселенную. Еще в 1889 году со слащаво-идеализированным Средневековьем (а заодно и с викторианской романтикой) разобрался Марк Твен, написавший «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Сниженный сатирический взгляд на короля бриттов оказался на редкость востребован. В первой половине ХХ века книгу Твена с успехом экранизировали несколько раз — как ни странно, при этом «серьезных» артуровских фильмов вплоть до 1949 года было очень мало. Вдобавок «Янки из Коннектикута» стал еще и прародителем бесчисленных произведений о «попаданцах» — жанра фэнтези, который в последнее время обрел невероятную популярность не только в среде сетевых литераторов-любителей, но и на большом экране.

Мечи и мантии

Увлечение Средневековьем, которое романтизм привил XIX веку, проявлялось и в литературе, и в живописи, но во всех отношениях самую зрелищную форму приобрело в тогдашнем театре. К 1850-м годам драматические и оперные спектакли на исторические сюжеты привлекали публику не в последнюю очередь стараниями театральных художников: на сценах с научной точностью воздвигались соборы и замки, а костюмы действующих лиц срисовывались со старинных миниатюр и скульптур. Сегодня в театре, хоть драматическом, хоть оперном, такая дотошность совершенно вышла из моды, и режиссеры убеждают зрителей, что шекспировские герои в джинсах — это норма: пусть публика смотрит на игру актеров, а не на латы и платья со шлейфами. Зато дорогущее костюмное кино, которому периодически тоже сулят скорый и неминуемый упадок, живее всех живых, и «Меч короля Артура» — лишнее тому подтверждение. Главный художник фильма Джемма Джексон, комментируя свою монументальную работу над «картинкой», сказала, что в результате рассчитывает сделать для Великобритании то же, что авторы «Властелина колец» сделали для Новой Зеландии.

Президентские мифы

Пародийная книга Марка Твена — далеко не единственная адаптация артуровских легенд, которыми в прошлом прославилась Америка: в Новом Свете королю Артуру регулярно посвящали фильмы, радиопостановки и мюзиклы. Один из последних, бродвейский «Камелот» (1960), особенно нравился Джону Кеннеди. Так, по крайней мере, утверждала после смерти 35-го президента США его вдова. Ничего неправдоподобного в этом нет — автор «Камелота» Алан Лернер был гарвардским однокашником Кеннеди. Однако в устах Жаклин Кеннеди упоминание об Артуре и Камелоте было большим, нежели проходной деталью. Вдова пыталась провести параллель между Кеннеди и его доблестным «двором», с одной стороны, и рыцарями короля Артура — с другой. «Будут и другие великие президенты, но Камелота не будет больше никогда»,— сказала она нации в своем знаменитом интервью через несколько дней после убийства в Далласе. По занятному совпадению эта тема для сегодняшнего кинематографа тоже актуальна: совсем недавно на экраны вышел фильм Пабло Ларраина «Джеки», где препарируется именно кеннедиевский миф, созданный на основе мифа артуровского.