Подписание президентом Дональдом Трампом Указа о защите свободы слова и религиозной свободы осталось в мире и самих США практически незамеченным. Тем не менее для страны этот указ имеет едва ли меньшее значение, чем отказ от Obamacare, поскольку меняет сущность взаимоотношений государства и церкви.
Фото: Carlo Allegri , Reuters
Судя по реакции на публикацию 4 мая Указа о защите свободы слова и религиозной свободы, президент США научился представлять свои инициативы так, чтобы они не вызывали крупного скандала, а даже встречались если не с восторгом, то со вздохом облегчения. И это при том, что еще до подписания указа и во время, прошедшее между подписанием и публикацией текста (несколько часов), все говорило о том, что реакция на документ будет едва ли не такой же бурной, как на президентский указ об ограничениях въезда в страну граждан некоторых мусульманских стран. И для этого в указе есть все основания, поскольку он вмешивается в один из важнейших конституционных принципов США — принцип отделения церкви от государства. Причем под церковью понимают любые религиозные объединения и любые верования, поскольку все они имеют формально равный статус в стране.
До сих пор принцип отделения церкви от государства трактовался в том числе и как запрет на какое бы то ни было участие религиозных организаций в политике. Если, к примеру, представитель католической церкви, евангелист-проповедник или имам мечети критиковали позицию политика или партии или, наоборот, выступали с поддержкой, то они сильно рисковали. Никто, разумеется, не мог запретить им делать политические заявления, однако Министерство финансов и налоговая служба могли на этом основании лишить организацию статуса религиозной организации, освобожденной от уплаты налогов. Это был серьезный аргумент, который религиозные движения и их представители понимали и поэтому воздерживались от публичной поддержки политиков и политических партий.
Теперь же вторая статья президентского указа говорит, что «заявления по социальным или политическим вопросам, сделанные с религиозной точки зрения» не могут считаться нарушением принципа отделения церкви от государства и прямо запрещают федеральным властям принимать меры к тем, кто эти заявления делает. Третья статья, кроме того, позволяет работодателям предоставлять сотрудникам медицинскую страховку в соответствии со своими религиозными убеждениями. То есть если раньше отказ от предоставления страховки, покрывающей аборты, был поводом для обращения в суд со стороны работника, то теперь такой запрет считается совершенно законным.
Более или менее спокойная реакция на президентский указ объясняется не тем, что в указе написано, а тем, чего в указе нет. В феврале этого года в прессу просочился один из проектов указа, который действительно взволновал американцев. В нем президент США гарантировал верующим право отказывать в услугах или в приеме на работу, если предоставление услуги или прием на работу противоречили религиозным взглядам гражданина. Кроме того, он максимально расширял сам термин «выражение религиозных взглядов», подразумевая под ним «любое действие или отказ действовать, мотивированные искренними религиозными верованиями, вне зависимости от того, обязательны ли эти действие или отказ действовать, предусмотрены ли они или являются основными для системы религиозных взглядов». Таким образом, фактически разрешалась дискриминация сексуальных меньшинств, представителей которых работодатель мог не принять на работу или уволить, ссылаясь на свои религиозные взгляды, которым продавец в магазине, врач или отельер могли отказать в оказании помощи или предоставлении услуг и, наконец, которым даже государственный чиновник мог отказать в регистрации однополого брака даже в тех штатах, в которых они разрешены.
Вероятность того, что именно этот вариант указа будет подписан Трампом, казалась очень высокой. Для начала этого требовали от него правые религиозные круги, на поддержку которых он опирался во время своей предвыборной кампании. Кроме того, ровно такой закон под вполне безвредным названием «Закон о восстановлении религиозной свободы» принял несколько лет тому назад у себя в штате Майк Пенс, нынешний вице-президент, а тогда — губернатор штата Индиана.
Принятие того закона вызвало крупный скандал. Несколько компаний, намеревавшихся расширить свое присутствие в штате,— Apple, Subaru, Salesforce.com и другие,— объявили, что пересмотрят свои планы, если закон не будет отменен. Против закона высказалась весьма влиятельная Национальная ассоциация студенческого спорта, штаб-квартира которой расположена в Индианаполисе. Заговорили даже о том, что ассоциация сменит прописку, а студенческим клубам из Индианы, участвующим в чемпионатах по баскетболу, американскому футболу и бейсболу (их популярность вполне сравнима с популярностью чемпионатов профессиональных лиг), будут созданы условия наименьшего благоприятствования, и они лишатся спонсорской поддержки. Губернатор Пенс некоторое время сопротивлялся, но потом был вынужден фактически отменить закон, приняв поправку, в соответствии с которой ни одно положение закона нельзя было использовать для дискриминации представителей ЛГБТ-сообщества. Тем не менее было очевидно, что, став вице-президентом, Майк Пенс может предпринять вторую попытку. Наконец, и представители Белого дома фактически подтвердили, что газетам слили подлинный документ.
Понятно, что, когда в итоговом документе ничего из этого не обнаружилось, радость противников Дональда Трампа была столь велика, что на то, что осталось, не все обратили внимание.
Нет сомнений, что вскоре кто-то из противников Дональда Трампа может попытаться оспорить конституционность указа в суде. Тем не менее шансов на успех у противников указа не так уж и много, несмотря на всю его революционность. Указ составлен очень осторожно, оговорки на действующее законодательство как на ограничитель указа содержатся по всему тексту, поэтому оспорить его в суде будет непросто.