губернатор Саратовской области
"Не надо погонять регионы"— Федеральный закон об обороте сельхозземель, возможно, вступит в действие в этом году. Однако модели его реализации в стране уже отработаны. Так, у вас в области аналогичный закон уже действует с 1997 года, все сельхозземли введены в оборот. Что вас заставило это сделать?
— Когда я возглавил область, то первое, что сказал: приоритетом будет сельское хозяйство. Хотя прекрасно понимал, что ни один политик в России никогда политических дивидендов на сельском хозяйстве не получал. Но просто надо было накормить народ. А другого способа нет. Это можно сделать, только эффективно используя главный ресурс — землю. Мы за полгода подготовили закон с концепцией оборота земли в области. Конечно, принятие шло не просто, нужно, чтобы общество было подготовлено. Меня мутузили и справа, и слева. Но в конце концов все вняли моим аргументам. 12 ноября 1997 года закон был введен в силу.
— Ну и как, удалось накормить народ? Действительно поднялась эффективность сельского хозяйства?
— Конечно, поднялась. У нас сегодня, например, более эффективным стало производство зерна. На один вложенный рубль получается, как правило, три рубля прибыли. В прошлом году мы произвели около четырех миллионов тонн зерна. И сегодня у нас остатков непроданного зерна примерно 1 миллион 700 тысяч. При советской власти такого не было.
Но все это получилось не сразу. Принятие закона — это еще не все. И продажа земли — это еще не все. Ведь дело не в том, чтобы получить деньги в бюджет от продажи земли. Это наивная постановка вопроса. Эффективность можно повысить правильным использованием земли. От того, как земля будет использоваться, зависит производство продукции. Тогда и бюджет будет пополняться за счет налогов.
Поэтому сначала нам надо было создать необходимую инфраструктуру, чтобы закон мог работать. Мы стали налаживать земельный аукцион, создавать земельный банк, систему отслеживания земельных потоков, резервный фонд области, кадастр всей земли. Это труднейшая работа. С Росземкадастром и корпорацией "Энергия" с помощью космической техники мы провели всю опись земельных участков на территории области. Сегодня в компьютере каждый желающий может найти свой земельный участок.
В итоге рынок заработал, и это дало свои результаты. У нас до начала 90-х годов, как у всех, было резкое падение производства — до 25-30% в год. Часть пашни вообще постепенно переставала использоваться. А ведь это ее губит. В стране 30 миллионов гектаров пашни не используется. Только каждый пятый гектар работает эффективно. А у нас в области сегодня фактически вся земля используется. И всего 400 тысяч гектаров в фонде перераспределения. Эти земли отдыхают, это резерв для тех, кто не получил земельные паи при преобразовании колхозов и совхозов в АО. Помните, Черногоров выступил на Госсовете — "моей маме не досталось пая"? Ну, значит, плохой у нее сын. Пусть приедет в Саратов, ему выделят пай для мамы.
Сегодня у нас 1 миллион 250 тысяч землевладельцев, которые знают свою землю. И, кстати, пока процесс формирования рынка идет, я горжусь этой цифрой. Хотя завтра я буду бояться этой цифры. Ведь мелким собственникам труднее и дороже обрабатывать свои десятигектарные, пятигектарные участки, чем крупным. Люди должны и будут объединяться. Для эффективности производства оптимально, чтобы 10% тех, кто работает на земле, были собственниками, а 90% — наемными работниками. Вообще моя мечта — это агрохолдинги: фермеры объединяются с перерабатывающей отраслью промышленности, с комбикормовой отраслью, с птицеводами и т. д. и т. п. Но это процесс не одного дня.
— Как у вас сначала шел процесс перехода земель к частным собственникам? Бывшие колхозы и совхозы сопротивлялись?
— Конечно, ведь "жирные коты", бывшие председатели колхозов, превратившиеся в руководителей созданных в 1992 году на месте колхозов АО, были крайне не заинтересованы в этом. У них ведь фактически осталась та же система, что и при Советах. Они лишь заменили вывески. Сняли вывеску колхоз "Червоно дышло", стало АО просто "Дышло". А суть осталась все та же — тот же крестьянин, та же доярка, та же телятница, которые в итоге ничего не получили — лишь земельные паи на бумаге. Колхозы работали, как раньше. Работники были не слишком заинтересованы. Колхоз все сам продавал, а руководитель потом говорил, что вот власть какая плохая, она мне не дает трактора, она мне не дает удобрений, диспаритет цен, солярка дорогая, а хлеб дешевый и т. д. Эта дуриловка так и осталась.
— Но ведь крестьяне могли внести свои земельные паи в уставный капитал?
— Могли, но делалось так: просто оптом переписывали все земельные паи, и крестьяне ставили свои крестики или подписи. И все, руководитель клал все это в сейф, сделку не регистрировали, как положено.
— То есть дивиденды крестьяне не получали?
— Конечно. В лучшем случае им начисляли якобы заработанную плату. В общем, одни делали вид, что работают, а другие делали вид, что им платят. Когда мы запустили землю в оборот, начали появляться настоящие собственники, которые стали теснить этих котов, несмотря на все сопротивление.
— Как вы заставили "жирных котов" не препятствовать фермерам?
— Мы законом заставили их четко расписать все паи в хозяйстве, когда стали делать кадастр. Все было зафиксировано в земельном комитете, пайщикам выданы свидетельства о владении земельным паем, где на карте указаны и границы участка. Теперь, если колхоз в рамках АО остался и плохо работает, новая поросль теснит его с этих земель. Потому что крестьянин видит, что у соседнего собственника получается лучше, и он со своими земельными паями переходит к нему. Пример. Бывший управляющий сельхозтехникой в Ершовском районе при советской власти на этой базе организовал МТС, начал обрабатывать чужие поля. Но он видел, как неэффективно используется земля. Тогда он бросил обрабатывать чужие земли бывших колхозов и начал брать земли в собственность и в аренду вокруг своих хозяйств. В одном районе взял 30 тысяч гектаров, в другом — 8 тысяч, в третьем — 50. Это о латифундиях! У нас иностранные слова все придумывают. А у него мощные механизированные отряды. Он их, как десант, высаживает. Они сеют, обрабатывают, убирают, собирают, сдают, перерабатывают и т. д. И получают серьезную прибыль.
И эффективность ведения сельского хозяйства повышается. Таким образом, сегодня у нас становится на ноги реальный рынок земельных отношений. Реальный. Никто не стремится просто продать землю. Человек уже понял, что у него есть собственность, такая же, как квартира, как автомобиль, как костюм. У него еще есть в собственности земля, которая имеет ценность. Раньше он и не знал, где находится его участок. А сегодня он ставит колышки и говорит: "Это мой участок".
— Крестьяне действительно стали жить лучше? Или только собственникам все достается?
— 11 мая я был в АО "Елизаветино". Спрашиваю механизаторов: "Какие у вас вопросы?" Они молчат — нет вопросов. Потому что им создан рынок ГСМ, рынок техники, рынок финансов. Они могут прийти в банк и взять в кредит денег сколько угодно. Вот за весенне-полевые работы крестьяне у нас взяли 1,5 миллиарда рублей кредитов. И главное, я этим процессом уже не руковожу. И мне неинтересно, подо что они берут деньги. Кто-то, может быть, натурой рассчитывается, кто-то зерном... Это не моя проблема, моей проблемой была организация финансовых потоков. И денег из бюджета никто не просит. Так мы ушли от базарных отношений. Ведь брать кредиты не деньгами, а соляркой, удобрениями получалось дороже — не было права выбора, все давали раньше по определенной, зачастую завышенной цене. А с деньгами можно пойти на рынок и купить дешевле. Есть право выбора.
Но вернемся к АО "Елизаветино". Дальше выяснилось, что механизаторам спецодежду выдают, условия труда созданы, полкилограмма мяса в день съедают — кстати, бесплатно. Наконец, я решил посчитать семейный бюджет механизатора. У него зарплата 2-3 тысячи рублей в месяц, 25 тысяч рублей в год. Жена в школе получает примерно 10-12 тысяч в год. Годовая натуроплата, я просто на память приведу эти цифры: 7 тонн зерна, 2 мешка муки, 10 литров растительного масла, 3 тонны сена, 5 тонн соломы, ему оказывают транспортные услуги. В сумме примерно 15 тысяч. Потом личное хозяйство — огород, кролики, куры, коровы, мясо продает на рынке тысяч на 25, молоко — тысяч на 20... В общем, получилось, что годовой семейный доход рядового механизатора, у фермера ли он работает, или в АО — 100-150 тысяч рублей.
— Не так уж много.
— Не каждая городская семья сегодня это имеет. Кстати, ведь и налоги он платит только лишь с зарплат своей и жены — с 35 тысяч. От этой суммы 13% подоходного налога — это примерно 4 тысячи. От 105 тысяч эти 4 тысячи рублей — примерно 3%. Плюс оплата за энергию и ресурсы — около 5-7 тысяч. В итоге 65 тысяч доходов никакими налогами не облагаются. И это еще одна общероссийская беда: только одна треть или даже четвертая часть доходов — неважно, в натуре или деньгами — находится под учетом, а остальное нигде не учитывается. Ни в какой статистике. У нас было много казусов в области учета. И кроликов не могли сосчитать, и пчел, и даже верблюдов, которых всего-то четыре, и те — у губернатора.
— Вы в области уже отработали модель оборота сельхозземли. Но ведь федеральный законопроект не во всем совпадает с вашим. Это не создаст для вас проблем?
— Сегодня наш закон совпадает с принятым примерно на 95%. Мы участвовали в доработке закона. В конце концов, мы можем и свой закон подправить. Это все не проблема. Любую закавыку можно решить, если для этого есть желание.
Главное, что федеральный закон появился. И неважно какой. Главное — там сегодня записано, что есть оборот земель сельскохозяйственного значения. Все. Больше ничего можно было бы не писать. Недостатки можно исправлять. Это не Конституция. Для меня же основное: Россия только стартует, а мы уже ушли далеко, нам не нужно готовить инфраструктуру, не нужно заниматься кадастром и многими другими вопросами. Ведь очередь станет куда — в Росземкадастр. А мы уже подготовлены. К нам уже из других регионов приезжают за опытом.
— А разве правильно давать субъектам федерации право самим решать, когда у себя вводить земли в оборот?
— Если глава региона не хочет этого делать, то заставлять — дохлый номер. Какой бы федеральный закон ни был принят, его будут саботировать. Просто не будут создавать институтов и инструментов реализации законов. Просто не купишь землю, и все. Если у нас саботируют сегодня исполнение Конституции, то закон вообще для некоторых не писан. Я могу загибать пальцы — и о ветеранах, и о военнослужащих, и о детстве и материнстве, и о детских пособиях, да какие только законы не саботируются! Поэтому сегодня не надо погонять регионы. Но нужно добиться, чтобы в сельском хозяйстве России были точки роста. Если все поймут, что крестьяне в Саратовской области стали жить лучше, то крестьяне, например, Кубани заставят власть пойти по тому же пути.
Интервью взяла ИРИНА Ъ-ГРАНИК