"Мата Хари" (Mata Hari, 1931 ****) Джорджа Фицмориса (George Fitzmaurice) — хрестоматийный пример того, как живой миф сыграл миф мертвый ("Меджик"). Обожествленная Грета Гарбо (Greta Garbo) играет экзотическую танцовщицу, расстрелянную по приговору французского суда 15 октября 1917 года по обвинению в шпионаже и считающуюся по сю пору величайшей шпионкой всех времен и народов, главным орудием которой был секс. Правда, в последние годы некоторые исследователи позволили себе в этой репутации усомниться. Дескать, Мата Хари была вовсе не неотразимой красоткой, а достаточно заурядной теткой средних лет. Да и расстреляли ее почти случайно: то ли дурочка запуталась в недоступных ее уму интригах, то ли оказалась в роли стрелочника. Критиковать за несоответствие историческим фактам фильм, подчиненный кристально-чистым законам шпионской мелодрамы, нелепо. Интереснее другое — понять, почему именно Грета Гарбо из звезд своего поколения пользовалась титулом "божественной", не так ли обманчив и ее киномиф, как и миф Маты Хари. Три четверти фильма дают основания почувствовать себя ниспровергателем кумиров: и танцует Гарбо плохо, и нет в ней никакой неотразимой чувственности, и элегантные шляпки ныне кажутся нелепыми, и курит она папироску, прислонясь к дверному косяку, с грацией советской буфетчицы.
До поры до времени она кажется такой же забавной деталью голливудского китча, как ортопедический ботинок на ноге преследующего ее убийцы, как микропленка, спрятанная в орхидее, или теплящаяся в память о матери русского лейтенанта Алексея Розанова свечечка, которую Мата уговаривает его затушить, прежде чем соблазнить носителя гостайны. Но все насмешки обязаны прекратиться в финале, когда Гарбо перед расстрелом встречается в тюрьме с ослепшим Розановым, уверяя его, что она всего лишь лежит в больнице и они очень-очень скоро будут вместе. Мелодрама сыграна здесь как античная трагедия, по лицу актрисы перекатываются гипнотизирующие и поныне волны душевной боли, а само оно излучает свет, который иначе как мистическим не назовешь.Еще одно столь же непостижимо прекрасное женское лицо, которое возрождает для нас видео,— лицо 18-летней Мишель Морган (Michele Morgan) в фильме Марселя Карне (Marcel Carne) "Набережная туманов" (Le Quai des brumes, 1938 *****) ("Меджик"). Ее Нелли — девица на грани падения, коротающая ночи в портовом кабачке, обжитом бродягами-сомнамбулами. Там с ней встретится дезертир Жан, сыгранный великим Жаном Габеном (Jean Gabin), дезертир, отказывающийся убивать и ждущий парохода, который увезет его в дальние края. Ночь на Набережной туманов станет для них первой и последней. Именно к этому шедевру "поэтического реализма" было впервые применено определение "черный фильм", а после поражения Франции в 1940 году его создателей даже собирались судить. Якобы это они нагнали на французский народ такой пессимизм и пораженчество, что у него оружие валилось из рук при виде нацистских бронеколонн. Можно, конечно, сказать, что Карне передал в своем фильме ощущение безвоздушной эпохи, когда лучшие, не успев убежать, погибают. Но "Набережная туманов" прежде всего вершина французского народного романтизма: туман, гудки пароходов, бродяга, витийствующий голосом судьбы, блестящий под дождем плащ Нелли, мелкотравчатое буржуйское злое, стреляющее в спину большому и спокойному Жану.
"Искатели" (The Searchers, 1956 *****) Джона Форда (John Ford) — чисто мужское кино ("Мост-видео"). Большую часть фильма на экране — дуэт Джона Уэйна (John Wayne) и Джеффри Хантера (Jeffrey Hunter). Форд — величайший автор вестернов, воспевший и молодой порыв завоевателей Дикого Запада, и их горькую, умудренную старость, солдат всех войн ХХ века, запойный алкоголик, романтик-империалист, человек, который утверждал, что никогда не ходит в кино, потому что там запрещено курить. "Искатели" — эпос о двух одиноких сердцах, капитане разгромленной армии южан и молодом метисе, которые отправляются на поиски юной Дебби, похищенной команчами. Кажется, что их поиски длятся вечно: они выпадают из исторического времени, остаются наедине с солнцем и ночью, весенним цветением и снежными бурями. И в финале фильма, когда поиски подходят к концу, наступает печальное понимание того, что и искатели-преследователи, и преследуемые индейцы — одной крови. И эта кровь — кровь проигравших. Не только потому, что и южане, и индейцы — в равной степени жертвы федеральной кавалерии, но и потому, что и они сами, и их ритуальная взаимная ненависть, и честное мужское противостояние один на один — лишь осколки великого романтического мифа, который навсегда ушел в прошлое.