первый заместитель генерального директора холдинга Ilim Pulp Enterprise (IPE)
"Глупости никому не мешают, но ждать от них результата смешно"— Почему IPE решил готовить собственную концепцию реструктуризации отрасли?
— Надо сразу оговориться, что авторство концепции, которая будет обсуждаться правительством 13 июня, принадлежит не нам, правительственный проект подготовлен заинтересованными ведомствами. Наша концепция была представлена в Минэкономразвития, рассматривалась на коллегии Минпромнауки и Минприроды. Большинство наших идей нашли отражение в правительственном варианте. При этом мы принципиально не касались ряда важных вопросов, как, например, распределение полномочий между ведомствами в регулировании ЛПК,— это дело правительства.
Нам кажется нормальным, что IPE выступил с собственной концепцией. В конце концов, мы крупнейшая компания отрасли в России, а по объемам лесозаготовок и производству целлюлозы входим в десятку крупнейших в мире. Нам небезразлично, как государство будет реформировать отрасль: в первую очередь это отразится на нас. Кроме того, стратегия развития IPE совпадает с задачей государства при реформировании отрасли — темп роста, опережающий средний по экономике страны. И потом, нам, входящим в тридцатку лидеров российского бизнеса, важно понимать общую направленность структурных реформ в промышленности хотя бы потому, что их принципы универсальны для всех базовых отраслей.
— Ситуация в лесной промышленности требует усиления госрегулирования?
— Скорее, не усиления госрегулирования, а четкого определения задач государства в отрасли. Государство не должно выступать конкурентом частного сектора. Оно должно формировать правила игры и выступать организатором структурных реформ и лишь там, где нет отечественного товаропроизводителя, может становиться хозяйствующим субъектом.
С точки зрения обеспечения роста (а это, по нашим оценкам, 7,5% в год в среднем до 2015 года) основная задача — переток капитала в глубокую переработку, то есть самообеспечение внутреннего рынка продукцией с высокой добавленной стоимостью. Но при наших сырьевых ресурсах нам нет смысла отказывать себе в усилении позиций на традиционных экспортных рынках, в полуфабрикатах и готовой продукции с низкой добавленной стоимостью — только бы уйти от экспорта необработанного леса.
Похожие задачи стоят и перед другими отраслями. Поэтому наши рецепты — укрупнение и капитализация российского бизнеса, поощрение межотраслевых инвестиций, протекционизм и субсидии структурных преобразований, госинвестиции в инфраструктурные проекты — применимы и к другим отраслям.
— Большая часть ваших коллег считает, что для стимулирования развития отрасли достаточно всего лишь коррекции внешнеторговой политики. Вы разделяете такой подход?
— Бессмысленно просто отменять или вводить пошлины. Инструмент должен соответствовать задаче. В противном случае мы получим не экономический рост, а рост коррупции и депрессию в дискриминируемых секторах отрасли. Ведь коррекция пошлин — это инструмент для накопления источников инвестиций и реинвестирования внутри России, в частном секторе. Естественно, по мере того, как возникает целесообразность искусственно повышать или понижать инвестиционную привлекательность отдельных секторов, в зависимости от степени добавленной стоимости. Скажем, мы предлагаем ввести высокие импортные пошлины для рынков с преобладающей долей импорта — мебель, мелованная бумага.
Но дифференцированная внешнеторговая политика не будет способствовать стимулированию реинвестиций в отсутствие мер по консолидации отрасли, то есть гибкой антимонопольной политики. Надо отдавать себе отчет в том, что в капиталоемкой отрасли средний бизнес только разрушает стоимость. Это напрямую затрагивает IPE, поскольку на мировом рынке мы вынуждены конкурировать с транснациональными компаниями.
А в свою очередь, консолидация бессмысленна без увеличения прозрачности отрасли. Вообще, непрозрачность, часто скрывающаяся за выражениями типа "специфика отрасли",— это бич отрасли. Проблема в том, что под специфику никто не дает денег.
— Как вы относитесь к идее прямых государственных инвестиций в отрасль?
— Если они осмысленные — положительно. В нашей концепции на $20,7 млрд частных инвестиций до 2015 года приходится $5,9 млрд госинвестиций. Важно лишь, чтобы государство действовало в рамках своей структурной роли, создавая узлы роста в цепочках смежных отраслей, не подменяя частный сектор там, где он в состоянии самостоятельно обеспечить рост.
— Вы считаете, что государство пойдет на то, чтобы финансировать новые проекты из бюджета?
— Госинвестиции — это не только деньги. Их большая часть необходима для субсидирования стоимости капитала в тех секторах отрасли, где требуется приток инвестиций. А основная масса вложений может быть сделана в виде прав на долгосрочную аренду лесов. Для государства это бесплатный ресурс. Важно лишь не отступать от прозрачного принципа "один проект — один оператор" и правильно распределять риски, то есть привлекать к участию в инвестиционных консорциумах частных инвесторов. Иначе потом опять придется искать, куда ушли ресурсы.
— Какая часть ваших предложений, по прогнозам IPE, попадет в конечный вариант правительственной концепции?
— Детали в общем-то не столь важны. Главное, что программа правительства будет выгодно отличаться от набора глупостей, которые отрасли предлагали раньше. Сами по себе они никому не мешают, но ждать от них результата смешно. В концепции должен сохраниться структурный подход, который мы пытались в нее вложить.
Интервью взял ДМИТРИЙ Ъ-БУТРИН