Академик Михаил Леонович Гаспаров был представителем классической филологии, науки, расцвет которой пришелся на прошлый век. Областью его научных интересов были также проблемы перевода, русская литература XIX и начала XX века, стиховедение. Со многими его работами знаком любой образованный человек в нашей стране, даже если он об этом не подозревает.
Фото: В. Сонькин / Wikipedia
Академик перевода
В переводах Гаспарова тысячи людей читают басни Эзопа, античную лирику, стихи вагантов, «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, «Неистового Роланда» Ариосто, а более продвинутые читатели — «Сравнительные жизнеописания» Плутарха, речи Цицерона, те немногие работы Аристотеля, которые дожили до нас в авторском варианте, «Мандельштамовскую энциклопедию» и многие другие литературные памятники.
Выпускник филфака МГУ им. М. В. Ломоносова, Гаспаров опубликовал свою первую книгу переводов — «Басни» Федра и Бабрия — в 27 лет, а на следующий год защитил кандидатскую диссертацию на тему «Античная литературная басня». Спустя 13 лет, в 1979 году, ему не потребовалось специально писать докторскую диссертацию, ученый совет допустил до защиты в качестве диссертации его книгу «Современный русский стих: метрика и ритмика».
Такое разрешается правилами ВАК, но на практике допускается редко. В данном случае, вероятно, сыграло роль то, что одним из официальных оппонентов Гаспарова на его защите был академик Андрей Колмогоров, один из самых выдающихся математиков современности.
Еще в 1960-е годы Колмогоров загорелся идеей пушкинского Сальери «проверить алгеброй гармонию». Точнее, эта идея относительно алгебры стихосложения принадлежит Андрею Белому, который на примере четырехстопного ямба выявил в потенциале русского языка существование множество теоретических моделей данного размера. Но ни у Пушкина, ни у следовавших за ним поэтов они либо не встречались, либо встречались очень редко.
У Андрея Белого главным инструментом в его исследованиях было чутье и талант поэта, Колмогоров компенсировал их отсутствие чутьем и талантом математика и приглашением на математико-филологические встречи поэтов и филологов. Одним из активных участников «колмогоровского кружка» был Гаспаров. Но если для Колмогорова это было своего рода интеллектуальным отдыхом от основной работы (он в это время работал над тем, что потом назовут «колмогоровской сложностью»), то для Гаспарова это и была его работа.
«Колмогороская сложность» войдет в теорию передачи информации как длина кратчайшей программы, необходимой для точного определения объекта. А гаспаровские исследования ритмики русского стиха и прозы войдут в золотой фонд отечественной филологии. Как образно выразился один из его коллег, научное наследие Гаспарова можно представить себе в виде арки. Двумя вертикальными пилонами служат античная и русская литература, а перекрытием между ними — стиховедение и поэтика.
Гаспаров многое сделал и как организатор науки, он руководил сектором классической филологии в Институте мировой литературы АН СССР, а с 1990 года — в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН и в Институте высших гуманитарных исследований Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). Был награжден Государственной премией России, премией имени А. С. Пушкина, высшей академической наградой для филологов.
Умер он в 2005 году. В память о нем РГГУ ежегодно проводит Гаспаровские чтения. Но при всех научных заслугах академика Гаспарова он служит редким примером крупного академического ученого, лично и успешно применявшего свои огромные знания на практике и сделавшего сотни памятников мировой литературы доступными и понятными для обычных людей, которые сейчас их читают в гаспаровских переводах.
Сергей Петухов