Один из крупнейших сетевых общественно-политических органов "Русский журнал" (www.russ.ru) предался воспоминаниям — приближается маленький, но приятный юбилей: пять лет. К рефлексии приглашают "коллег и друзей", то есть всех желающих: опустить послание можно в ящик 5@russ.ru. С одной стороны, журнал немного стесняется сантиментов, а с другой — понимает, что скликать на пиры Мнемозины лучше все-таки как-нибудь в стихах. Лаконическая вывеска несколько сбивает на стихотворение в прозе, элегически напоминая всякому входящему, что за время жизни журнала "произошло немало событий: другой стала страна, и сами мы стали другими". В отдельной рубрике сотрудники вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они.
Частотность употребления глаголов прошедшего времени внутри редакции, надо полагать, резко прыгнула вверх. Бытие не замедлило определить сознание: в "РЖ" косяком пошли мемуары, не причастные судьбоносному отрезку 1997-2002.Вспоминают знатные филологи. Александр Жолковский (www.usc.edu/dept/las/sll/alik.htm) в "Новых виньетках" (www.russ.ru/krug/noise/20020517_zholk.htm) съездил по студенческой разнарядке на колхозные работы (виньетка "Деревенская проза"), в дом отдыха ("-ЖЖ-"), прочел Лимонова ("Мат в четыре хода"), каждый раз припадая к живительному роднику меткого народного слова. Каждое живительное слово "Русскому журналу" пришлось умерщвлять, изымая букву: "Лыжи-то не становь — сп*жжут".
Первые образцы жанра появились в московском "Неприкосновенном запасе" и питерской "Звезде", два года назад вышли сборником ("Мемуарные виньетки и другие non-fictions"), после чего вернулись в толстые журналы на новом витке славы: хвастаясь залученной знаменитостью, "РЖ" не преминул указать, что в любви к "виньеткам" сошлись "такие литературные антагонисты, как Андрей Немзер и Вячеслав Курицын". Судя по тому, что "виньетки" по-прежнему расхватывают, как горячие пирожки, всплеснувшаяся было мода на "прозу ученых" — конкретно гуманитариев, конкретно филологов — не думает идти на спад.
Но спасть ей придется — почти все филологические звезды уже высказались. "Русскому журналу" в поисках перспектив пришлось по сусекам поскрести, по амбарам помести — наскреблись "Рассказцы" Мариэтты Чудаковой. К настоящему моменту вывешено семь штук; несмотря на малую форму (и в противовес мгновенным блицам Жолковского), повествование последовательное и неторопливое: в седьмом "рассказце" (www.russ.ru/krug/noise/20020521_chud.htm) автор только-только сдала экзамены и поступила на филфак.
Феномен филологов, дружно предавшихся художествам, пытались объяснить и структурировать по-всякому. Универсальным объяснением выглядит только одно, простое человеческое: в мемуарную прозу вылилась жажда самоутверждения и самовыражения, до сих пор стесненная дисциплиной научной практики. Однако именно по этой причине Мариэтта Чудакова писать "рассказцы", по идее, не должна была. В ее случае одно другому не мешало. Она не просто выпускала научные монографии. Она сделала карьеру предмету своих изысканий Юрию Тынянову: силой интеллекта исследовательницы он попал в хедлайн русских формалистов 1920-х. Была членом Президентского совета при Борисе Ельцине, состояла в комиссии по помилованию,— все на общественных началах. В мемуарах гордится, что предсказала сретение Михаила Горбачева. С этих позиций сеть явно рисуется еще одной трибуной. Не то чтобы особенно есть что сказать (фигура автора в "рассказцах" не просто не блещет, а прямо заурядна). Но пройти мимо никак нельзя. Основной адресат усилий — "молодежь".
Уж не знаю, как объяснили сотрудники "Русского журнала" специфику аудитории приглашенному автору. А представила она ее себе так. Это люди ночные (извинения за хлопотную для ночного осмысления сложность текста). Это люди, которым надо объяснять, что такое пионерское собрание. Готова спорить, что на девятом или десятом "рассказце" Мариэтта Чудакова очаровательно ввернет что-то вроде: "Меня, как говорится, колбасило". Если, правда, раньше ее не успокоят, объяснив, что человек, слыхом не слыхивавший про советских пионеров и их собрания, вряд ли будет читать в сети Мариэтту Чудакову. В идеале, конечно, ей следовало бы втираться в доверие под видом Масяни (www.mult.ru).