"Арарат" (Ararat) Атома Эгояна (Atom Egoyan), знаменитого канадского режиссера армянского происхождения, стал на Каннском фестивале одним из самых интересных и широко обсуждаемых фильмов. АТОМ ЭГОЯН ответил на вопросы обозревателя "Коммерсанта" АНДРЕЯ Ъ-ПЛАХОВА.
— Почему именно сейчас вы сняли фильм об армянском геноциде?— Я давно намеревался это сделать. Мои дед и бабушка остались сиротами во время геноцида и были воспитаны в Египте, где я сам родился. Скоро родители переехали в Канаду, ассимилировались, хотя не утратили генетической памяти. В детстве я слышал историю покушения на турецкого дипломата, которое совершил армянский террорист. Эта история в измененном виде вошла в картину. Почему именно сейчас? Я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы сделать свой самый личный фильм.
— Почему вы не стали снимать чисто историческое кино, а обратились к сложной структуре, соединяя настоящее с прошлым?
— Я быстро понял, что невозможно снять чисто исторический фильм. Если о еврейском холокосте сохранилось множество документов и до сих пор продолжают поступать все новые свидетельства, о резне в Анатолии, происшедшей почти столетие назад, очень мало достоверно известно. Я не хотел показывать, что было, что случилось. Я говорил о подозрениях. Я представил себя 18-летним парнем, как герой моего фильма, который несет в себе комплекс семейных преданий и память о древней, как миф, трагедии. Я решил снять "фильм в фильме" и рассказать о людях, которые делают кино на эту болезненную тему.
— Сюжет "фильма в фильме" связан с судьбой армянского художника Арчила Горки...
— Он принял этот псевдоним уже в Америке и даже утверждал, что он кузен Максима Горького. Горки — величайший художник, ребенком переживший геноцид и создавший полотна, в которых заключен секретный код всей армянской культуры.
— Что для армянской культуры значила эмиграция?
— Язык и культура обычно связаны с территорией. Но в диаспоре нет пространства. У зарубежных армян нет своей земли, но именно поэтому территорией для них становится культура. То, что показано в фильме,— это своего рода инсталляция Арарата, миф, опровергающий историю, которая, как известно, пишется завоевателями. Победителями же в духовном смысле нередко оказываются проигравшие. Армянская диаспора вызвала к жизни такие мощные фигуры, как Уильям Сароян или Шарль Азнавур.
— Он играет в вашем фильме режиссера по фамилии... Сароян.
— Азнавур — самый известный армянин в мире. И я хотел дать ему знаковую роль. Это был еще один довод, чтобы не снимать чисто исторический фильм: я плохо представляю Азнавура в роли анатолийского крестьянина.
— Но ведь есть и реальная Армения, со своей территорией и населением...
— Бесспорно. Россия с самого начала признала факт геноцида, и армяне, связанные с Россией, оказались в совершенно иной ситуации. И там были выдающиеся мастера культуры — хотя бы Параджанов. Но это, повторяю, совсем другая ситуация, чем та, о которой идет речь в фильме.
— Ваш фильм вызвал протесты турецких властей. Что вы думаете об идее показать картину на Стамбульском фестивале?
— Обеими руками за и готов сам приехать в Стамбул. В фильме показана и турецкая точка зрения на давнюю трагедию. Молодых турок трудно осуждать и требовать от них извинений за прошлое, ибо они ничего об этом не знают, так их учили в школе. Турецкая версия событий такова: никакого геноцида не было, это, мол, пропаганда, а были лишь неизбежные жертвы мировой войны. Куда за короткое время исчезли больше миллиона армян, принужденных к депортации, неизвестно. Ложью является и то, что причиной геноцида стал конфликт православия с исламом. Ведь армянских беженцев приняли в арабских странах.
— Почему вы предпочли показать свой фильм в Канне вне конкурса?
— Не хотел ставить жюри в трудное положение, зависимое от политики. Не знаю, изменит ли мой фильм что-то в отношении людей к армянской истории, но я его сделал и от него освободился.
— Приедете ли вы с картиной на Московский фестиваль?
— Я бы очень этого хотел.