Вчера в Калифорнии в госпитале Сан-Диего на 72-м году жизни скончалась Ники де Сен-Фаль — самый веселый скульптор ХХ века. Даже не зная имени автора, многие видели ее работы на улицах европейских и американских городов — очень больших, смешных и красивых женщин.
Она долго болела, и конца ждали. Вот уже несколько лет она была старой, некрасивой и тяжело передвигающейся женщиной, за действиями которой следили в основном с материальной заинтересованностью. Так, в прошлом году она передала в дар Музею модернистского и современного искусства (MAMAC) в Ницце более 170 своих работ. Дар оценивался в 117 млн французских франков (17,84 млн евро), и вывод был быстро сделан — Сен-Фаль обеспечивает своему наследию сохранность, дабы оно не было рассеяно по свету непочтительными наследниками. Дело, конечно, верное (многие мэтры так делают), но по большому счету обеспечивать Ники де Сен-Фаль имело смысл только сохранность произведений. Ее имя уже давно было обеспечено всем, чем только можно,— славой, почитанием, местом в вечности.Сегодня не стоит смотреть на ее старые фотографии. Лучше вспомнить, какой она была, когда начинала,— безумно красивой и испепеляюще лучезарной. Родившись в парижском пригороде Катрин Мари-Анж де Сен-Фаль, в Нью-Йорке она сократила имя до Ники де Сен-Фаль и так и прожила с ним между Францией и Америкой, в последние годы предпочитая последнюю, а точнее Южную Калифорнию, всему свету. Она была моделью ведущих модных журналов, студенткой Кембриджа и Гарварда, женой американского сочинителя, матерью двоих детей, пациенткой нервной клиники, жадной до искусства дилетанткой, пока в 1955 году не встретила Жана Тенгели (Jean Tinguely), который сделал из нее большого художника.
Дальнейшее движение было стремительным как само современное искусство. Она сочиняла картины, заставляя зрителей стрелять по мешочкам с краской, делала объекты из мусорных отходов, устраивала на выставках тир из движущихся мишеней-картин, превращала женскую фигуру в раскрашенную игрушку Нана, заставляла ее двигаться и брызгаться водой, выращивала на горе в Тоскане сад Таро, плела нить Ариадны из украшенных электрическими лампочками сфинксов, пропускала публику через чрево почти что вечной женственности, сочиняла себе дома и еще многое и многое другое.
Заведя в молодости дружбу с "новыми реалистами" (Ивом Кляйном, Сезаром, Арманом, Кристо), она долгое время проходила по этому ведомству, но на самом деле всегда имела достаточно иронии и художественной жадности, чтобы идти не в ногу. Более хулиганка, чем мэтр, в поведении; более американка, чем француженка, в искусстве; более француженка, чем американка, в биографии, к концу жизни она пришла борцом за права этнических меньшинств и одним из самых дорогих художников мира. Почти не работая с мифологией массового сознания, Ники де Сен-Фаль тем не менее стала одной из наиболее востребованных им фигур. Она вездесуща — ее вещи можно встретить в музеях и, что гораздо важнее, на улицах, Иерусалима, Сан-Диего, Ниццы, Нью-Йорка, Ганновера, Токио, Нима, Дуйсбурга. Ее развеселые Нана пляшут на календарях и полиэтиленовых пакетах. Ее нестрашные страшилища приучают нас к самым невозможным, казалось бы, сочетаниям красок. Ее сады и фонтаны становятся аттракционами для интеллектуалов, обыгрывая прелести Диснейлендов на территории современного искусства. Таким — веселым и игровым — она представляла современное искусство. Таким оно стало после появления в нем Ники де Сен-Фаль.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА