Наше часовое дело очень близко к ювелирному

На Женевский салон 2017 года глава ювелирного дома Van Cleef & Arpels Никола Бос привез не только новые часы, в том числе замечательные Lady Arpels Papillon Automate, но и настоящий автоматон — движущуюся скульптуру "Фея Ундина".

— Глядя на "Фею Ундину", которая машет крылышками и волшебной палочкой рядом с раскрывающейся кувшинкой, спрашиваешь себя, не собираетесь ли вы перейти к сочинению настольных часов-скульптур.

— Изменить наручным часам мы не готовы, хотя традиция настольных предметов в Van Cleef & Arpels давняя и прочная, особенно заметна она была в первой половине XX века. Над "Феей Ундиной" мы начали работать восемь лет назад, параллельно с нашими "поэтическими усложнениями". Вы ведь понимаете, что в основе современных "поэтических усложнений" лежит огромная история часовых автоматов.

— Но одной из немногих марок, взявшихся развивать эту историю, были как раз инженеры Van Cleef & Arpels.

— Наша идея была проста: использовать механические усложнения не только для того, чтобы увеличивать точность хода, как это делают турбийоны, но и для того, чтобы начать рассказывать истории,— и вот для этого всегда подходили автоматы. Иногда миниатюризированные, чтобы их можно было использовать в часовом деле, иногда предназначенные не для кармана, а для стола или даже для подиума, как скульптура, которая к тому же способна двигаться.

— Вроде тех скульптур, которые делала семья Жаке Дро и которые сейчас можно увидеть в музее в Невшателе?

— Такие чудеса механики известны со времен Ренессанса, когда ими особенно увлекались при королевских дворах. Но в наше время механические автоматоны практически исчезли из жизни, их заменили электрические роботы. Нам пришлось сначала выбрать героев и только после этого написать сценарий. Потом был долгий период поисков, колебаний. Я не скрою, это потребовало работы очень квалифицированных мастеров, больших денег и времени, которое, как известно, тоже деньги.

— Неужели вы не рассчитали это заранее?

— Не знаю, решились бы мы потратить восемь лет, если бы знали, что так будет. Мы не знали даже, осуществим ли этот проект. Мы пытались найти в этом размере автоматона ту поэтику, тонкость, тот тип механизма, который соответствует нашему дому. Надо сказать, это позволило нам придумать новую технику и посотрудничать с двадцатью мастерами. Одни были нам знакомы, с другими мы познакомились во время разработки и осуществления проекта.

— Ваши наручные часы с бабочками не выглядят пришельцами из XVIII века. Они очень современны — благодаря ярким цветам эмалей плик-а-жур.

— Использование витражных эмалей позволяет добиться сочетания самых тонких цветов — интенсивных и пастельных. Это создает дополнительную палитру. Количество оттенков драгоценных камней при всем волшебстве вариаций ограничено, а при наложении цветных слоев эмали можно получить оттенки сложные и свежие.

— Ваша марка и ювелирная, и часовая. Наверно, в трудные моменты две ветви развития поддерживают друг друга.

— Ювелирные вещи находят покупателей в любые времена. Но наше часовое дело очень близко к ювелирному. Множество наших ювелирных часов рождены на стыке этих ремесел. Об этом говорит наш девиз: "Украшения, которые показывают время". Они могут рассматриваться и как украшения, и как часы. И они всегда носятся особенным образом. Нам легче, чем многим нашим коллегам, потому что наши ювелирные продажи помогают нашим часам.

— Какие выставочные проекты вы готовите после созданного вместе с Робертом Уилсоном "Ноева ковчега", который вы показали в сентябре в Париже?

— "Ноев ковчег" продолжает свое плавание, в марте он доберется до Гонконга со всеми своими маленькими зверушками на борту. Есть еще одна большая коллекция ювелирного искусства, которая будет представлена в июне.

— Драгоценные звери остаются в том же количестве, в каком мы их видели, или уже начинают плодиться, как в настоящем ковчеге?

— Сейчас они остаются парами. Они не делают глупостей. Но, наверное, да, они размножатся в будущие годы, чтобы стать целой линией украшений.

— Что вы ждете от 2017 года?

— Я надеюсь, что это будет год стабилизации и консолидации, менее хаотичный, чем 2016-й. Трудно было понять, кто чем занимается, почему вещи стоят именно столько, а не меньше и не больше и зачем разрабатывается то или иное усложнение. Хотя, конечно, никогда нельзя знать наверняка, что произойдет в международной жизни и как это отразится на нашей отрасли.

— Если говорить о ценах, сколько стоит ваша "Фея Ундина"?

— Мы не рассчитывали ни на какие доходы, когда брались за эту работу. Сделать часы трудно, но вероятность преуспеть высока. Здесь же все было неизвестно, как у какого-нибудь механика XVIII века. Это был эксперимент.

— Но вы готовы продать "Фею", если что?

— Скажу вам честно, не знаю. Мне кажется, мы еще сами в нее не наигрались.

Беседовал Алексей Тарханов