Мы всегда подробно рассказываем нашим читателям и телезрителям, кому удалось помочь и на что мы потратили собранные деньги. Но бывают — хоть и редко — случаи, когда Русфонд отказывает семье в помощи. Существует даже прочно устоявшееся мнение, будто мы помогаем лишь семьям с очень низким доходом, людям с тяжелым материальным положением — не только из-за болезни детей. Это не совсем точно. Итак, по каким причинам Русфонд отказывает семье с тяжелобольным ребенком, чем руководствуются сотрудники, каковы финансовые критерии при отборе писем в печать?
Фото: Из личного архива
Это было совершенно обычное письмо. Москвичка попросила помощи в оплате лекарств ребенку: около миллиона рублей на полгода — столько времени нужно, чтобы оформить бесплатное получение препаратов от государства. Мама не работает, в семье трое детей, в справке о доходах папы значатся 20 тыс. руб. Как семья живет в Москве на эти деньги, представить невозможно. Наши эксперты попросили родителей предоставить более подробную информацию о доходах. Те почему-то резко отказались.
Постоянные читатели Русфонда знают, что мы всегда тщательно проверяем все предоставленные документы. Так и в этом случае пришлось провести маленькое расследование. Выяснилось, что отец семейства не просто работает в компании, где якобы получает 20 тыс.,— он ее владелец. Сотрудники этой организации зарабатывают от 70 до 150 тыс. руб. Конечно, выяснить размер дохода владельца фирмы нам не удалось. Но и имеющейся информации хватило, чтобы отказать его семье. Ведь совершенно понятно, что родители в состоянии сами купить лекарство сыну.
Такие письма бывают. И мы даже не задаемся вопросом, почему люди, которые в состоянии оплатить лечение ребенка, спешат обратиться в наш фонд. Ответ простой: многие считают, что лучше не платить за то, что можно получить бесплатно.
В обязательном списке документов, которые требует Русфонд от обратившихся за помощью, есть справки о доходах. Принимая решение, мы должны удостовериться, что родители действительно не могут оплатить лечение самостоятельно,— это одна из обязанностей экспертов Русфонда. При тех обстоятельствах, в которых находятся родители тяжелобольного ребенка, доход — величина не абсолютная, а относительная. Это совсем не значит, что помощь оказывают только семьям с очень низким уровнем дохода. Если спасительное лечение ребенок может получить только за границей и стоит оно несколько миллионов рублей, то мы поможем, даже если доход семьи и 300 тыс. в месяц.
Вот пример. Мама Саши П. обратилась за помощью в оплате операции стоимостью 120 тыс. руб. Мама не работает, а зарплата папы — 250 тыс. руб. Операция нужна не срочная, то есть родители в состоянии скопить такую сумму сами. Поэтому им в сборе денег было отказано.
Родители Насти В. попросили оплатить стимулятор блуждающего нерва, его вживляют для купирования приступов эпилепсии, не поддающейся медикаментозному лечению. Устройство это стоит 1,4 млн руб. А доход семьи из четырех человек — 140 тыс. руб. Понятно, самим на стимулятор не скопить, и Русфонд оплатил покупку. Через год та же семья обратилась к нам за помощью в оплате лекарств стоимостью 5 тыс. руб. в месяц. Мы отказали.
Как ни странно на первый взгляд, обычно к таким отказам родители относятся с пониманием. Многие их обращения — следствие искаженного представления о благотворительных фондах. Нас часто воспринимают как государственное учреждение, что-то среднее между горздравом и районной соцзащитой. Полагают, будто у нас есть и квоты на высокотехнологичное лечение, и бесплатные рецепты на лекарства. И что мы обязаны обеспечивать любого обратившегося. А это не так. Благотворительный фонд не распределяет бюджетные деньги. У нас их вовсе нет. Мы лишь аккумулируем средства, которые люди готовы пожертвовать на лечение детей.
Каждый случай обращения за помощью требует ответа на один, в общем-то, вопрос: могут ли люди обойтись без вашей помощи, дорогие друзья, чтобы вылечить своего ребенка? Этот критерий для нас единственный.