премьера театр
В Театре-студии под управлением Олега Табакова недавний ученик Петра Фоменко Миндаугас Карбаускис поставил никогда не шедшую в Москве пьесу австрийского писателя Томаса Бернхарда "Лицедей", ставшую бенефисом одного из лучших актеров "Табакерки" Андрея Смолякова. На премьере побывала корреспондент Ъ МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА."Лицедей" — это уже третий спектакль Миндаугаса Карбаускиса, некогда литовского актера, бредящего Эдмунтасом Някрошюсом, а теперь — любимца столичной критики и протеже Олега Табакова, в этом первом для него московском сезоне. После успеха его стильного и сумрачного "Долгого рождественского обеда" в "Табакерке" и прилива зрительской любви к неожиданно прочитанным "Старосветским помещикам" во МХАТе молодой режиссер взялся за драматурга, к которому не решался приступиться ни один театральный зубр. Австриец Томас Бернхард, известный мизантроп и скандалист, запретивший в завещании публиковать и ставить свои пьесы у себя на родине, презирал как собратьев-писателей, так и театральных работяг.
Его пьесы, состоящие из бесконечных монологов, не слишком пригодны для сцены. "Лицедей" тоже вряд ли может рассчитывать на коммерческий успех. Посудите сами: все два часа, что длится спектакль, некий актер по фамилии Брюскон, приехавший в провинциальный город N со своей семьей, готовится к постановке своей гениальной пьесы "Колесо истории", в которой перемешаны все возможные исторические деятели, от Наполеона до расщепившей атом мадам Кюри, бранится с трактирщиком, репетирует с бездарными отпрысками и непрерывно вещает что-то о театральном искусстве. В общем, вещь провальная. Но Олег Табаков тем не менее рискнул и дал добро на постановку. Перманентно успешной "Табакерке" один неуспех не повредит.
Но тем не менее в день премьеры, несмотря на праздники, маленький зал театра был набит до отказа, люди стояли в проходах, и опоздавших не пускали, ссылаясь на строгий нрав режиссера. На фотосессию съехались все центральные каналы и устроили вокруг камерного экспериментального спектакля настоящую шумиху. Правда, фамилия Карбаускиса в репортажах едва мелькала. То ли потому, что молодой застенчивый режиссер всячески избегает публичности и ненавидит телекамеры, то ли потому, что постановщик, который в предыдущих своих работах, по мнению рецензентов, "выпирал из каждой щели", в этом спектакле целиком прячется за спину артиста. И прятаться есть за что.
Андрей Смоляков в этой роли играет самого себя, Лицедея. В подзаголовке спектакля стоит: "Комедия, которая на самом-то деле трагедия, или наоборот". И великолепная игра господина Смолякова полностью отвечает этому замысловатому определению. Его Брюскон вызывает и смех, и слезы. Он воображает себя наследником Шопенгауэра ("Духовный гомосексуализм в некотором роде, если ты поймешь. Нет, не поймешь",— пытается он объяснить свое родство с философом сыну), репетируя сцену с оброненной булавкой, вспоминает вдруг Сенеку и Спинозу. Его охватывают то лихорадочное вдохновение, то внезапные сомнения в гениальности собственной пьесы, которые никто из окружающих не может ни подтвердить, ни развеять. По сути — он один, как в жизни, так и на сцене. Его актеры бездарны и равнодушны и годны только на то, чтобы подавать реплики Лицедею, что они и делают весь спектакль, а публика тупа и бессмысленна. И прекрасно понимая, что никто не поймет и не оценит его таланта, он все-таки продолжает метать бисер и то и дело изрекает сентенции типа "Театр — это пожизненное заключение".
Во втором акте зрители оказываются за кулисами провинциального театрика, где труппа при всем параде во главе со своим режиссером, нервничая, ждет начала представления. Скрытый драным занавесом зрительный зал постепенно наполняется какими-то приземистыми, коренастыми людьми ("Я и не знал, что мясники так любят театр"), школьниками, купившими билеты по льготной цене, местной богемой. В ожидании бургомистра, а потом — его жены Брюскон дает последние наставления, которые обычно даются на первых репетициях. Но самого спектакля мы так и не увидим. Внезапно разразившаяся гроза залила через дырявую крышу весь зал, и публика разбежалась.
Так в "Табакерке" показали актерское мастерство — причем как с одной, так и с другой стороны. Это во многом объяснило и выбор пьесы. Игра с театральными штампами, старинная, как сама профессия,— беспроигрышная тема для хороших актеров. Вид из-за кулис, правда, ясно продемонстрировал, что театральная труппа может при случае обойтись и без зрителей, но "Лицедею" это, похоже, не грозит.