Не главное, но очень примечательное событие видеовесны — надвигающийся выход фильма Джона Карпентера (John Carpenter) "Призраки Марса" (The Ghosts of Mars, 2001, ****). Карпентер — из тех синефилов и стихийных философов кино, которые то ли из чистого эпатажа, то ли по экономическим соображениям начинали свою карьеру в гетто дешевой трэш-фантастики да там навсегда и остались. Что не мешает респектабельным критикам во всем мире относиться к нему с неизбывным уважением. Читать интервью с Карпентером — сплошное наслаждение. По поводу выхода "Призраков Марса" он сообщил человечеству несколько ценных вещей. Во-первых, марсианской столицы на экране зрители не увидели, поскольку режиссеру не хватило денег ее снять. Во-вторых, в раннем детстве он очень близко пообщался с дьяволом и во всех своих фильмах пытается передать свои эмоции от этого поучительного опыта. В-третьих, как только закончатся премьерные хлопоты, он завалится в свой загородный дом с огромным пакетом марихуаны и, пока все не выкурит, к работе не вернется.
Будущее человечества действительно снято в "Призраках Марса" за три копейки. Но тем оно убедительнее. Матриархат, новые наркотики и одновременно допотопные бронепоезда, на которых хранители закона и порядка передвигаются по красной пустыне. На марсианских шахтах — беспорядки. Надышавшись некоего оранжевого тумана, пролетарии потрошат всех встречных-поперечных, срезают с лиц своих жертв кожу, шьют из нее маски, танцуют вокруг костров и размахивают насаженными на шесты головами. При всем идиотизме интриги фильм несет в себе вполне вменяемое предостережение, грубо говоря, антиглобалистского толка. Обезумевшие марсиане — "проклятьем заклейменные" ближайшего будущего, что-то вроде луддитов начала XIX века, разрушавших машины в бессильной ярости против индустриальной революции. Мораль проста: бойтесь марсианского бунта, бессмысленного и беспощадного.О бессмысленном и беспощадном герое и фильм Седрика Кана (Cedric Kahn) "Роберто Зукко" (Roberto Succo, 2001, *****), несправедливо обойденный наградами на прошлогоднем Каннском фестивале ("Союз-видео"). Роберто Зукко — реальный персонаж, итальянский психопат, убийца своих родителей, бежавший из психушки и наводивший в начале 1980-х годов ужас на Лазурный берег бессмысленными убийствами, похищениями и грабежами. На первый взгляд фильм — сухая реконструкция криминальной одиссеи этого жалкого и ничтожного человечка, жиголо, вруна, неврастеника, позера, и его подруги, случайно снятой им на дискотеке, столь же бессмысленной девицы. Но чем дотошнее и обыденнее фильм рассказывает этот "случай из жизни", тем загадочнее кажется Роберто Зукко. То, что его "подвиги" не поддаются никакому рациональному объяснению, легко списать на счет безумия. Однако в бездне его сумасшествия есть нечто манящее, тревожное. Зукко словно выполняет некую, одному ему ведомую миссию. Он — вещь в себе, самодостаточное тело, блестяще сыгранное непрофессионалом Стефано Кассети, сгустившийся морок. Прелестная деталь: похищенной девушке Зукко говорил, чтобы та не боялась его. Дескать, он не уголовник, а террорист. И девушка действительно переставала испытывать страх: к террористам европейский обыватель относился с пиететом. Когда фильм заканчивается, мы знаем о Зукко не больше, чем до его начала. И эта эзотерическая обыденность кошмара продолжает тревожить тех, кто с ней соприкоснулся.
Среди фильмов, поставленных по мотивам театральных хитов 1950-х годов,— экранизация пьесы Теннесси Уильямса (Tennessee Williams) "Трамвай 'Желание'" (A Streetcar named Desire, 1951, ****) Элиа Казаном (Elia Kazan). Этот фильм дал два канонических, непревзойденных образа. Вивьен Ли (Vivien Leigh) сыграла полубезумную нимфо- и мифоманку Бланш. А начинающий актер Марлон Брандо (Marlon Brando) — грубое животное Стэнли Ковальского в знаменитой футболке, обтягивающей рельефный торс. Как такой гаденыш мог стать образцом для американской молодежи 1950-х? Тайна сия велика есть, но киномифология, честно говоря, о логике и нравственности заботится мало.