В Малом зале петербургской филармонии состоялся концерт "Ударники". Эту программу привезли из Москвы Марк Пекарский и его ученик Андрей Дойников. В компанию они пригласили солистов местного eNsemble (ансамбль Института Про Арте). Невзирая на брутальное название проекта, ударная музыка, прозвучавшая в концерте, в основном оказалась безударной.
Современный репертуар академического перкуссиониста опровергает ожидания слушателя. Вы шли на концерт ударников, чтобы послушать что-то мощно-первобытное, грубо-обрядовое, чтобы почувствовать себя в водовороте железных ostinato. А вместо этого вам предлагаются сумрачные тихие ноктюрны, где звуковые события совершаются без всякой регулярности. Композиторы все меньше жалуют мерный ритм, властный регулярный стук, бой и треск. Теперь все эти кожаные, металлические, деревянные, пластиковые поверхности используются как палитра для смешения новых шумовых оттенков. Причудливые шорохи и звонкие всплески автор нежными мазками кладет на полотно партитуры. Допустим, солирует альтовая флейта (Ольга Пономарева), а вибрафон окутывает ее прекрасную жалобную песню трепетным звоном — как в пьесе Эдисона Денисова "Перед закатом". Космическая ностальгия, ранний кинохайтек, романтика для младших научных сотрудников и инженеров, 70-е годы.
Театр на таком концерте начинается еще прежде, чем музыканты выходят на сцену. Здесь уже громоздится эффектная декорация: хромированные трубки колоколов и медные чаны литавр, разноцветные и разнокалиберные барабаны, штативы с дисками тарелок и коробочками, "приборные доски" ксилофона и вибрафона. Музыкант же представляет особого рода пантомиму, переходя во время исполнения от инструмента к инструменту. Он похож разом на жреца, хирурга и повара. Каждый источник звука обрабатывает особым приспособлением: для этого имеются всякие палочки и щеточки, а также смычок, резиновая груша, сыпучая смесь и другие непредсказуемые вещи. Все это может быть использовано с целями вовсе не эксцентрическими — как, например, в виртуозной Сонате для виолончели и ударных Виктора Суслина (виолончель — Дмитрий Еремин), причудливом коллаже экспрессионистских эффектов и квазицитат из классики.Теперь уже трудно установить, что из технического арсенала новой русской ударной музыки придумали авторы, а что — Марк Пекарский. Замкнутый круг: не будь этого уникального артиста и его коллекции инструментов, композиторы, от Денисова до Мартынова, возможно, и не стали бы все это писать. Но с другой стороны, именно на сочинениях своих друзей, которым он щедро демонстрировал неведомые звуки и эффекты, Марк Пекарский сделал себе имя. Этот уникальный статус музыканта, неотделимого от своего инструментария и формирующего сферу творчества целого поколения, позволяет Пекарскому чувствовать себя вне и поверх традиции. Возникает ощущение, что неизбежная ритуальность ударного исполнительства заставляет его до и после музыки вести себя подчеркнуто неформально. Поэтому, предваряя ту или иную вещь, музыкант запросто рассказывает о том, как он привязан к автору (конечно, его другу), и заверяет: "Очень, очень хорошее сочинение". Хотя порой и кажется, что главное, чем оно хорошо,— это именно перформанс Пекарского и что успех всей этой вдумчивой музыке обеспечивает ее как бы непреднамеренная зрелищность.
Поэтому кульминацией концерта стал самый откровенный опус — Шесть дуэтов для ударных "Ррррррр" Маурисио Кагеля (Mauricio Kagel). Кагель прямо называет свои вещи инструментальным театром, а потому никто не упрекнет его за то, что в поисках новых звуков и композиционных схем он устраивает веселое шоу. У него хотя и гремят рассыпчатой дробью барабаны, но также с нежным звоном сыплется песок и с сухим треском шлепают друг об друга дворницкие веники.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, Санкт-Петербург