На чемпионат мира по плаванию в "короткой" воде, стартующий сегодня в Москве, приехал ГЕННАДИЙ ТУРЕЦКИЙ, воспитавший неоднократных олимпийских чемпионов Александра Попова и Майкла Клима. Со знаменитым тренером, который не был в России с 1993 года, когда он уехал работать в Австралию, встретилась корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— В октябре вам сделали операцию коронарного шунтирования. Как самочувствие?
— Оно резко улучшилось — мне прочистили сосуды, ведущие к сердцу, которое, как сказал мне врач, до операции работало лишь на тридцать процентов. В декабре я уже плавал и занимался со штангой, однако не только не похудел, но, наоборот, поправился на целых восемь килограммов.— Связываете ли вы обострение стенокардии со скандалом годичной давности, когда в сейфе, украденном из вашего дома, были обнаружены четыре запрещенные в Австралии таблетки, после чего вас отстранили от работы?
— Ни в коем случае. Просто в связи с временной безработицей у меня появилось время обследоваться. Видите ли, капиталистический образ жизни заставляет работать не просто каждый день, но и наплевав на себя.
— Вы сильно переживали, оказавшись в столь щекотливой ситуации?
— Сразу после известных событий австралийский спорткомитет разорвал контракт с моей консультативной фирмой. Но при этом мне сохраняли ежемесячную зарплату в десять тысяч австралийских долларов — по закону ее должны платить, пока вина не окажется доказанной. Однако работать в Институте спорта в Канберре я не мог. Неприятная ситуация, тем не менее она меня не сильно волновала. Я никогда не думал, что это несправедливое обвинение может быть доказано. Если бы я как-то хотел вывернуться, то мог сказать: да, найденные в моем сейфе таблетки принадлежали моей прабабушке. И против этого аргумента следствию возразить было бы сложно. Но я понимал, что дело сфабриковано конкретно против меня, и мне было интересно, что же они в конечном итоге мне предъявят? Следствие так и не сумело до суда доказать, что эти таблетки — мои. Мой адвокат посоветовал мне не останавливать процесс, потому что, выиграв дело в суде, я, по идее, должен был получить миллионы в качестве моральной компенсации. Однако в суде с меня обвинения сняли, и миллионов я, увы, не получил, заплатив при этом адвокатам сорок тысяч долларов. А вернули мне лишь семь тысяч. Чтобы возвратить остальное, я подал иск в арбитраж. За что же я деньги заплатил — ведь дела-то не было? К тому же за время вынужденного простоя я вдобавок потерял четырех учеников.
— Как же они объяснили вам свой уход?
— Никак. А вот в Институте спорта меня спросили, мол, понимаешь ли ты, что у тебя один только Рэй Хэсс (чемпион Австралии, участник московского первенства.— Ъ) остался? А сами-то вы понимаете, отвечаю, что самый гениальный тренер Австралии имеет только одного ученика? Это не моя проблема, поскольку в моем контракте нет пункта, обязывающего меня иметь определенное количество учеников. А других моих воспитанников, в числе которых были чемпионка Австралии на 50 и 100 метров, а также два эстафетчика, считаю, подленько купили для того, чтобы из-под меня выбить кресло.
— А с Майклом Климом почему расстались?
— Я бы не хотел это связывать вообще с каким-либо делом. Чтобы расти дальше, Майклу просто необходимо было поменять условия. С одной стороны, для него было хорошо, что он тренировался у лучшего тренера в мире и ни за что не платил. Но с другой стороны, в какой-то момент мы оба поняли, что он перестал расти, скажем так, социально. За пять лет нашей совместной работы Клим превратился в самого высокооплачиваемого в мире пловца, зарабатывающего от трех до пяти миллионов в год. И в какой-то момент я по-дружески сказал ему: Майкл, тебе нужно немножко переключиться, пожить в других условиях и снизить нагрузки. Он, правда, переехал в другой город, но не внял моим советам и все-таки перегрузился в тренировках, получил защемление нерва на спине и перенес операцию.
— Как чувствовал себя Александр Попов, когда тренировался бок о бок с миллионером Климом?
— Иногда подобного рода обстоятельства и делают людей выше денег. Наверное, зарабатывая миллионы, и я, и Попов чувствовали бы себя еще лучше. Но внутренне перерасти это состояние, на мой взгляд, во сто крат важнее. Если в 30-летнем возрасте Попов не теряет интереса к плаванию и выходит опять на старт (заметьте, не за деньги, а ведь мог бы как член МОК просто ходить с важным видом по бортику в пиджаке), это значит, что для него главное — успех и участие в успехе. Даже если этот успех принадлежит кому-то другому. Ведь до сих пор Саша Попов, считаю, самый быстрый из людей, плавающих в воде.
— В Австралии перед вами хотя бы извинились, восстанавливая на работе?
— Как только мы в конце сентября переступили порог суда, где с меня сняли обвинение, представитель спорткомитета сообщил мне и присутствовавшей прессе, что я восстановлен во всех своих правах. Однако никакого нового письменного договора со мной так и не заключили.
— Сколько же теперь у вас учеников?
— Трое. Попов, Хэсс и... я.
— Но ведь желающих тренироваться у вас наверняка море?
— А желающие не знают, как ко мне попасть. Я же на государственной службе — не стою на бортике и не продаю билеты на свои уроки. Я могу натренировать среднего спортсмена до уровня первой десятки мира. Но для того чтобы огранить истинный талант, мало только найти его. Необходимо подготовить всю его карьеру, как я это сделал с Майклом Климом.
— Он вам платил?
— Нет. Прежде чем начать осуществлять программу по выращиванию из него звезды, я должен был написать план и обосновать в Институте спорта все требуемые затраты. Но сегодня в Австралии больше не существует государственной программы поиска талантов. И я сам должен активно их искать. Кстати, 3 апреля премьер-министр Австралии Джон Ховард будет официально презентовать книгу под условным названием "Что делает чемпионов", часть которой в период вынужденного безделья написал я, изложив свою точку зрения на процесс воспитания чемпионов (моими соавторами стали примерно двадцать специалистов из разных областей человеческого знания). По моему глубокому убеждению, чемпион — это не сверхчеловек какой-то, а просто специалист, который стремится стать лучшим в своей области. Мне кажется, что если общество задумывается над этими вещами, это значит, что оно здоровое. Я думаю, что в России — по природе нашего характера, что ли,— быть чемпионом не почетно, а нормально. И то, что многие наши тренеры и спортсмены уехали работать за рубеж, я расцениваю как абсолютно нормальное явление, хотя в России их осуждают. Это означает только одно — их класс настолько высок, что они востребованы всегда и везде. Конечно, надо стараться, чтобы таланты не уплывали. Но стоит уплыть одному, его место тут же займет другой.
— Но сейчас в нашей сборной нет ни одного звездного имени.
— Ни в одной области не может быть длительного приоритета какой-то одной страны — ни в науке, ни в спорте.
— Вы окончательно связали свою жизнь с Австралией?
— Хотел бы квартиру в Москве купить, но дороговато.
— Попов приобрел жилье в Москве — действительно ли он хочет перебраться в Россию?
— Сегодня меня радует, что мир перестал делиться на хороший социализм и плохой капитализм и что наши спортсмены, выигрывая, уже не защищают социализм. По-моему, теперь они стараются побеждать прежде всего потому, что в их сердце существует гордость за страну, в которой родились. Саша Попов не просто хорош в воде, он человек, джентльмен, он — личность. А личность всегда имеет магию. Думаете, ему не предлагали деньги, чтобы он плавал за Австралию? Что, он не мог зарабатывать по пять миллионов в год, как Клим? Мог. И когда меня спрашивают, в чем же разница между поляком Климом и Поповым, я отвечаю, что один из них зарабатывает миллионы, а другой не продался. Вот это, по-моему, и называется чувством родины.
— А какого-нибудь перспективного российского пловца вы сейчас могли бы взять к себе?
— Мне платит государство, и оно не заинтересовано в подготовке конкурента. Попов был исключением и живой моделью, сформировавшей целое поколение выдающихся австралийских пловцов. При этом мы с ним осознаем, что, уехав, отняли ее у российских пловцов. Ведь и феномен Иана Торпа (лучший пловец мира.— Ъ) был сформирован на модели Попова. Дело в том, что австралийская система плавания в отличие от нашей не предполагает специальную отработку движений ног. Поэтому Торп, если бы тренировался десять лет назад, не наблюдая Попова, не стал бы тем, кем стал. Его тренер, наблюдавший за тренировками Саши, быстро сообразил, что заниматься ногами надо особо. И Торп стал одним из самых быстрых пловцов не потому, что у него самые большие стопы, а потому, что он их тренирует.