В прошлом номере "Коммерсантъ" сообщал о конфликте между двумя кинематографическими академиями. Одна, возглавляемая Эльдаром Рязановым, присуждает традиционный приз "Ника". Другая (недавно созданная) под руководством Владимира Наумова и под патронатом Никиты Михалкова намерена присуждать приз "Золотой орел". Конфликтная ситуация потребовала комментария министра культуры. С МИХАИЛОМ ШВЫДКИМ беседует обозреватель Ъ АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
— В чем актуальность идеи новой академии? Ведь уже существуют ВГИК, ВНИИК, Музей кино, Госфильмофонд, ведущие учебную и научную деятельность...
— Происходит попытка адаптировать творческие союзы к правовым и социальным реалиям современной жизни. Многие союзы ищут возможности развития. Недавно ко мне приходил Александр Калягин с похожим предложением — о трансформации Союза театральных деятелей и создании Академии театра. Ибо есть социальная проблематика — профсоюзная, если угодно, и есть творческие проблемы, которыми сегодня все занимаются не слишком хорошо. "Ника" — это премия, а не академия. Академия, судя по всему, должна предъявить гамбургский счет в осмыслении кинопроцесса.— Пока что приходится осмыслять не процесс, а конфликт.
— Поскольку нас все равно втянут, так лучше уж сразу высказаться по этому поводу. Этот странный конфликт, на мой взгляд, не имеет политического характера. За "Никой" стоит организация, которую мы уважаем,— Фонд программ Бориса Ельцина. За "Орлом", вернее, за академией стоят первый и второй телеканалы, Академия наук — компания тоже не самая плохая.
— То есть это сугубо личностный конфликт?
— То, что кинематографический мир — это мир людей с амбициями, очевидно, иначе они были бы плохими кинематографистами. То, что этот мир раздирают личностные конфликты,— это тоже очевидно. Председатель Союза кинематографистов Никита Михалков — человек, который, безусловно, является одним из лидеров отечественного кино. Именно одним из, и это важно понимать. Самое страшное, что может быть,— это любая монополия представительства от имени всего искусства, всей культуры, всей кинематографии. Искусство и культура — сфера штучных персонажей, и я уверен, что, какую бы высокую должность кто ни занимал, будь то председатель союза или министр культуры, представительство от лица другого художника практически невозможно. И это серьезная проблема. Как я ни люблю Михаила Борисовича Пиотровского или Ирину Александровну Антонову, представительствовать за других художников ни он, ни она в творческом плане не могут. Михалков в высшей степени интересен мне как художник, но представлять интересы другого художника — именно как художника — он тоже вряд ли может. Никаких антимихалковских заявлений я делать не собираюсь, но вот этого — монополии на истину, монополии на творчество, на национальную целесообразность — нет и быть не может. Художники тем и интересны, что не похожи друг на друга.
— Верна ли, с вашей точки зрения, позиция главных телеканалов, отказавшихся транслировать "Нику"?
— Я считаю, что каналы сами вправе решать, что показывать. Моя позиция как бывшего телевизионщика, а сейчас уже как зрителя состоит в том, что "Ника" была той церемонией, которую всегда смотрели. Я не могу сказать, что мое воображение поразила церемония "Оскара" или церемония открытия прошлогоднего Московского фестиваля. Тем не менее, как зритель, я считаю, что такие церемонии вполне можно показывать, ничего страшного здесь нет.
— Известно, что Министерство культуры стало одним из учредителей новой академии...
— Задолго до того, как возник конфликт по поводу кинопремий, мы поддержали эту идею. Мы являемся учредителями именно академии, а не премии "Золотой орел", ибо в уставе академии премия занимает только 11-ю позицию. С моей точки зрения, формирование по инициативе киносоюза академии, которая будет заниматься творческими проблемами, оставив самому союзу социальные вопросы, в высшей степени разумно. Что касается нашего отношения к "Нике" с ее 15-летним стажем, то оно неизменно. В прошлом году мы впервые наградили лауреатов "Ники" за лучший фильм пленкой на следующую картину, собираемся сделать это и теперь. Так что речь не идет ни о какой враждебности по отношению к "Нике" или, наоборот, к "Золотому орлу". В конце концов, точно так же мы поддерживаем "Кинотавр", "Киношок", "Окно в Европу", "Кинотаврик" и еще около 40 других фестивалей. Причем поддержка одного совсем не означает оппозиции другому.
— Конфликт с "Никой" — только один в цепи многих. В центре еще одного конфликта оказалась конфедерация, объединяющая кинематографистов бывших советских республик.
— Что касается конфликта российского союза и конфедерации, могу сказать одно. Минкульт, конечно, заинтересован в преференциях для российских кинематографистов — это наша прямая обязанность. Но, во-первых, мы не будем вмешиваться в споры хозяйствующих субъектов, поскольку не имеем на это юридических прав. Во-вторых, у Минкульта есть своя политика по отношению к культурному пространству независимых государств. Мы заинтересованы в том, чтобы Москва для деятелей культуры ближнего зарубежья оставалась центром притяжения — хоть и на другой основе, чем в советское время. Мы заинтересованы в том, чтобы российская культура распространялась в странах Содружества и Москва была Меккой для деятелей культуры, в том числе для кинематографистов. Поэтому мы будем выстраивать свою культурную внешнюю политику, не ориентируясь на те хозяйственные конфликты, что существуют между конфедерацией и российским союзом.
— Вас, как министра культуры, не может не беспокоить раскол в киносообществе...
— Знаете, что меня беспокоит? Что в результате всех этих конфликтов скоро вообще никто не будет смотреть русское кино, что государство будет опять сжигать деньги в кинематографе. Потому что кинематографисты заняты не тем, чтобы снимать кино, и не поиском художественных истин, а междоусобицей, которая до добра никогда не доводит. Если сегодня шутят, что важнейшим из искусств для нас является недвижимость или важнейшим из искусств является презентация очередной кинематографической премии, это многое говорит о киносообществе. Что же касается Минкульта, мы не пионервожатые, этим нам заниматься не нужно. Нам нужно отстаивать интересы зрителей и исходить из того, что стране необходимо качественное кино. Что касается раздрая, который происходит в кинематографической среде, он нанесет колоссальный и, может быть, даже невосполнимый вред отечественному кинематографу. Мы должны относиться к кинематографистам с любовью и занимать равно доброжелательную позицию. Я люблю Михалкова, Рязанова, Германа и т. д. В обеих академиях состоят люди, которые завтра придут в Минкульт для обсуждения своих творческих планов. А для меня это гораздо интереснее, чем раздрай между гражданами.
— Кто же будет служить арбитром в этих спорах?
— Самое плохое, что может произойти,— если кинематографисты попробуют втянуть в выяснение своих отношений высшую власть. Это абсолютно советская манера втягивать президента, правительство, министерство в решение даже уже не корпоративных, а человеческих конфликтов. И это самое неприятное, когда пытаются апеллировать к государству по проблемам, которые не имеют к нему никакого отношения. Государство дало кинематографистам возможность заниматься свободным творчеством и свободной общественной деятельностью. К чему это привело, мы сейчас видим. Меня, повторяю, гораздо больше беспокоит качество кино, а не качество фуршетов после презентации той или иной премии.
— Минкульт будет финансировать "Золотого орла"?
— Минкульт никогда не финансирует премии. Даже если речь идет о таких крупнейших событиях, как конкурс Чайковского, который проводится раз в четыре года за счет бюджетных средств, на премиальный фонд мы, как правило, привлекаем спонсорские деньги. Поэтому я сразу сказал Никите Сергеевичу и президенту академии Владимиру Наумому, что мы будем, безусловно, помогать академии и даже готовы помочь в проведении церемонии "Золотого орла", но премиальный фонд надо искать у частных спонсоров. Я считаю, что это разумно. Мы готовы были даже помогать в поиске этих денег, но сегодня ситуация складывается таким образом, что не хочется участвовать ни в чем. Честно скажу, единственное кинематографическое мероприятие, на которое я в ближайшее время пойду с удовольствием,— это юбилейный вечер памяти Андрея Тарковского 4 апреля.