— Распространено мнение, что участковый врач в нашей стране — это, по сути, чиновник Минздрава, который занимается не лечением больных, а исполнением инструкций.
— Врач, а тем более участковый, отнюдь не чиновник. Это рабочий у станка, это, как говорили раньше, главный проводник всех идей в политике здравоохранения. Вот я — чиновник, хотя и продолжаю оперировать. А врач далеко не чиновник.
— На врачей давит бюрократическая машина?
— Да ну что вы, ерунда какая! Конечно, есть необходимые инструкции, и вся наша система здравоохранения иерархична. Что значит давит? У участкового врача есть заведующий отделением, главный врач и т. д. Чем выше начальник, тем больше на нем груз административной ответственности.
— А вам не кажется, что надо повысить ответственность как раз простого врача?
— У него и так огромная ответственность — и отнюдь не административная, а перед пациентом. Нам уже впору защищать врачей. Мы рассматриваем законопроект о правах пациента, а медики-то у нас не защищены. Хотя мы сейчас разрабатываем общие стандарты лечения и диагностики. Скоро все лечение будет очень жестко регламентировано, потому что возникают денежные отношения между пациентом и системой здравоохранения. Эти стандарты лечения защитят врача в случае конфликта: он лечил больного по схеме, рекомендованной по всей стране. Но над этим еще идет большая работа, которая продлится не один год. Но в скором будущем этими стандартами будет вооружен каждый врач, который будет брать книгу "Клинические рекомендации для практических врачей", открывать ее и смотреть, что там предписано по тому или иному заболеванию.
— Но врач — это человек с высшим медицинским образованием. Зачем ему еще стандарты?
— А для того чтобы было оптимальное соответствие качества помощи и экономических затрат, а не так, как у нас часто происходит. Врач сидит и мечтает: "Вот я сейчас сделаю то-то, попробую то-то". Мы должны исключить так называемое творчество, которым очень больна наша российская медицина. Так вот, никакого такого "творчества" и фантазий у врача быть не должно. Он должен будет строго выполнять рекомендации, наработанные коллективным опытом. А творчество должно быть там, где идеи, наука, разработки. Не нужно изобретать велосипед. Лучшие ученые, клиницисты страны разработали стандарты лечения. Нужно всем их соблюдать.
— Сейчас если умирает пациент, то врач почти никогда ответственности не несет...
 |
Но не буду отрицать, что бывают осложнения, которые случились по вине медиков. Это может быть плохая организация лечения или недостаток знаний, но реже всего это бывает по халатности. Кстати говоря, и уголовные дела заводят, и в тюрьмы врачи попадают. Ну что это мусолить? Это только нагнетать психоз в обществе. Вот возьмем, к примеру, эпидемию гриппа. И вот первая жертва — в Новосибирске умирает человек от гриппа. Конечно, это драма, трагедия. Но подсчитайте, сколько за это время умерло людей на дорогах под колесами машин, переломало ноги, потому что плохо очищены от снега тротуары. А сколько людей отравилось водкой и умерло? У нас так устроен мир, что человек и рождается, и умирает в больнице, поэтому во всех грехах пытаются обвинить медиков. А вы знаете, что врачи болеют гораздо чаще, чем простое население, и смертность среди медиков очень высокая. А хирурги вообще 50-55 лет живут и умирают от инсультов и инфарктов. Вот об этом никто ничего не говорит!
— Как вы относитесь к институту семейного врача? В Голландии, например, государство заключает договор с врачом на обслуживание определенного количества больных, перечисляет средства на этих пациентов, а врач на эти деньги ведет свою практику. Возможно ли такое у нас?
— Вы представляете себе, что такое Голландия и что такое Россия? Все-таки, наверное, есть какая-то разница в пространстве, коммуникациях, в численности населения. Поэтому вполне естественно, что и подходы у нас разные.
— А во сколько обходится один пациент в год?
— Так вопрос вообще не может стоять. Скажем, если это лечение хирургическое, высокотехнологическое какого-то заболевания в центре сердечно-сосудистой хирургии — это одно. И другое дело — пролечить ОРЗ в домашних условиях.
— Но все-таки во сколько в среднем обходится амбулаторный больной государству?
— Есть такое понятие — "подушевой норматив". Это если взять и весь бюджет здравоохранения разделить на число жителей в стране, то получится, что на каждого человека приходится 1234 рубля. Но в то же самое время в одном субъекте федерации на одного человека выделяется 24-28 рублей — это я беру дотационный регион, где даже налоги не собираются,— а в другом субъекте на человека выходит до 3000 рублей. И все это надо выравнять прежде всего с помощью обязательного и добровольного медицинского страхования. А это весьма непросто, экономика здесь очень сложная. Хотя деньги на лечение выделяются и бюджет каждый год растет, все равно дефицит бюджета нашей отрасли составляет почти 40% по стране в целом.
— А не правильно ли было бы перечислять некую сумму участковым врачам, а они уже сами расходовали бы ее на лечение пациентов?
— Представьте себе такое положение. Вы приходите к врачу, а он выстраивает план диагностики, а тем более лечения и при этом думает, сколько это будет стоить. В принципе врачей надо было бы освободить от этого. Но жизнь так складывается, что медику приходится думать об этом. Потому что кто-то, к примеру, из льготников требует выписать импортное лекарство, а у нас по списку жизненно необходимых и важных препаратов такого лекарства нет. Есть его аналог — наш, отечественный. А больному задурили голову рекламой, что тот, импортный, препарат от всего лечит, и он требует, не понимая, что при одинаковом лечебном эффекте есть экономические рамки, границы. А у нас таких льготников 50% в стране, и отсюда, естественно, возникают всякие недовольства, коллизии. Представьте себе того же участкового врача, которого "достал" пациент с требованием выписать препарат, понижающий холестерин в крови, и непременно очень дорогой, американский. Хотя этот пациент вчера съел кусок сала с рынка, творог жирный со сметаной и запил все это 30-процентным молоком и потратил, кстати говоря, на это деньги, а сегодня он требует бесплатный препарат. Не правда ли, парадоксальная ситуация?
— А если бы у врача было прямое финансирование, ему было бы легче?
— Может быть, мы когда-нибудь к этому и подойдем. А сейчас чем финансировать? Копейку ему дать? К сожалению, сегодня из общего котла черпать легче. Вы знаете, я говорил бы не о деньгах, которые нужно дать врачу на больных, я бы сегодня говорил о заработной плате этого врача. Вот в чем проблема. Потому что сегодня участковым врачом никто не хочет работать. Эта работа очень тяжелая: постоянно сталкиваешься с недовольством пациентов, а сделать что-либо невозможно.
— Часто говорят, что в нашей стране медицина отсталая. Что вы об этом думаете?
— Что вы! Она не отсталая, она вполне прогрессивная и современная, просто об этом мало говорят и пишут. И развивается она очень быстро.
— Если она так прогрессирует, то почему у нас на "скорой помощи" зачастую элементарного оборудования нет?
— А вы знаете, что на Западе "скорой помощи" вообще нет? Там есть машина, есть полицейские — парамедики, которые умеют поставить капельницу, сделать искусственное дыхание. Это картинки нам красивые показывают и пудрят мозги! Такой системы неотложной скорой помощи, как в России, нигде нет, и все нам завидуют.
— То есть у России свой путь развития медицины и ей не нужно смотреть на западную модель?
— Мы очень тесно взаимодействуем с коллегами за рубежом. Но так, как в Америке, как в Германии, в России быть не может, потому что совершенно другие условия. Ведь даже внутри России разные ситуации — климатические, и по питанию, и по ментальности. К тому же Минздрав в субъектах федерации не хозяин. Я не могу приказывать, мои приказы там носят только рекомендательный характер. Нет у нас вертикали, у нас только санэпидемслужба в вертикальном подчинении. Поэтому не все так просто. Нельзя так просто взять и навязать нам голландскую или другую модель. Сначала нужны интеграция, проба и время.
— Как вы сами оцениваете состояние российского здравоохранения?
— Я отвечу как врач: наше здравоохранение — тяжелый больной, причем болезнь эта носит наследственный характер, корни ее еще во временах коммунистического режима. Но за последние три года состояние больного стабилизировалось, улучшилось. Он переведен из реанимации в отделение интенсивной терапии. Наша задача, моя задача как министра добиться, чтобы наш больной, пройдя через общую палату, попал на реабилитацию в санаторий. Но это работа несиюминутная, кропотливый труд на долгие годы. Хочу еще сказать, что нашим гражданам пора изменить отношение к своему здоровью. Ведь от медицины в формуле здоровья зависит не более 10%, что-то приходится на генетику, но основное, более 50%, зависит от ежедневного поведения человека, его привычек. Пока каждый не начнет сам заботиться о своем здоровье и здоровье своих детей, пока не произойдет конкретное изменение в менталитете общества, нам не удастся решить проблему здоровья нации.