Сэр Норман Фостер, знаменитейший британский архитектор, осуществил новый амбициозный проект. Напротив Тауэра он выстроил десятиэтажное яйцо, в котором теперь будет располагаться мэрия большого Лондона. Из Лондона — ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Основная забота лондонцев заключается в том, чтобы их не считали чопорными и консервативными. Такое мнение о них хотя и распространено, но в действительности ничем не обосновано. Модернизм в этот город принес русский архитектор Любеткин, впитавший дух русского авангарда и потом эмигрировавший в Англию, принес поздно, в 1932 году, и в довольно неожиданном качестве. Он выстроил Gorilla-House, прекрасный белый параллелепипед с примыкающей к нему большой отрытой террасой. Эта вещь всем вписывается в ряд проектов русского конструктивизма, за исключением экстравагантной функции — это павильон для горилл Лондонского зоопарка. Лондон — город Чарлза Дарвина, и на месте жителей этого города иные бы воздержались от увлечения модернизмом, имея в виду проблемы происхождения от обезьяны. Иные — но не лондонцы. Здесь практически не осталось ни одного городского вида, в котором бы старые палладианские, викторианские, эдвардианские колонны не соседствовали бы с каким-нибудь великолепным современным билдингом крайне агрессивного и скандального вида.
Исключение составлял Тауэр — древняя крепость, с которой, собственно, начался город. Правда, древнего там осталось мало, крепость зализана и зареставрирована до состояния настоящего Диснейленда, что очень способствует приобщению школьников к ценностям британской истории. Наличие рва как-то предохранило крепость от проникновения в нее авангарда со стороны Сити, с другой же она, как и положено средневековой крепости, упиралась в речку, на противоположном берегу которой был парк. Теперь там Фостер. Акватория Темзы в этом месте была, конечно, украшена пришвартованным там чем-то весьма современным и военно-морским с пушками, пулеметами и радарами, но эта метафора "Авроры" — авангард, который легко представить себе уплывшим. Сэр Фостер выступил монументальнее — хотя его здание имеет известное сходство с летательным аппаратом, чувствуется, что он сел в этом парке всерьез и надолго.Со стороны Тауэра здание выглядит совершеннейшим яйцом. Местные так и называют его — pretty egg, милое яичко. Решение в высшей степени эффектное. На выставке архитектора в сентябре прошлого года в Британском музее проект мэрии занимал одно из главных мест. В компьютерных анимациях Фостер сначала представлял здание в виде прямоугольного параллелепипеда, куда отлично помещалась мэрия. Потом в компьютере возникал какой-то вращательный момент, параллелепипед крутился, стирая грани о внутреннюю поверхность экрана, и вдруг замирал в виде цилиндра. Мэрия помещалась там уже хуже, комнаты получали скругленные планы, столы и шкафы отскакивали от стен — в общем, создавалось правильное авангардное пространство. Но этого не хватало. Вращательный момент продолжал свою работу, и постепенно цилиндр приобретал яйцевидность. Многие помещения в таком разрезе выпадали из игры (нижний этаж теперь отведен под выставочное пространство для инсталляций, потому что больше туда ничего не вставишь), зато форма становилась яркой и энергичной.
Вывод из этого может быть только один — ничто так не помогает уйти от банальности, как обращение к яйцу. Во-первых, в яйце всегда чувствуется что-то философское. Во-вторых, это явление поразительным образом соединяет в себе естественность с высокими технологиями, ибо представляет собой придуманную самой природой форму консервированной пищи. В-третьих, в яйце силен момент образа будущего, потому что ждешь, что из него вылупится.
Но Фостер, разумеется, не остановился на простом подражании природе. В отличие от естественной куриной продукции его яйцо не одноцветное, но оформленное ромбиком металлических оконных переплетов — так, будто яйцо разрисовал Александр Родченко или Эль Лисицкий. Яичности это нимало не вредит, но вместе с тем создает праздничное ощущение авангардной пасхальности. Главное открытие ждет тогда, когда мы начинаем подвергать яйцо круговому обходу. Оказывается, что оно не просто яйцо, а как бы покосившееся. Так, будто у яйца нашли лоб и сильно в него двинули, и лоб выдержал, но сзади оно послойно растрескалось — именно такая анимационная картинка завершала фостеровскую вертелку на выставке. В результате яйцо получило перед и зад, и передом оно повернуто к Тауэру и Сити, а задом — к Южным районам города. Оно выглядит их вождем, как бы ведущим эти районы в бой на Сити. Это важно. В предельно абстрактной форме яйца Фостеру удалось выразить конкретное политическое содержание, чрезвычайно актуальное для сегодняшнего Лондона.
Дело в том, что в Лондоне была мэрия. Это здание построено на том же южном берегу Лондона и противостоит зданию парламента. Эффектный дворец с куполом и циркумференцией, отчасти даже в московском стиле, хотя и недостаточно монументальный. Но в правление Маргарет Тэтчер (Margaret Thetcher) с этим зданием случилась беда. Вернее, даже не с самим зданием, а с мэрией. Недовольная засильем там социалистических и лейбористских настроений, железная леди взяла и не только упразднила мэрию как политический институт (в течение десяти лет в Лондоне были только префекты районов), но и само здание продала. Японцам.
Этот случай потрясал воображение. Я знал людей из архитектурной среды, которые прямо в голос кричали: вот что нужно делать! Просто так этих чиновников не разгонишь — опять прорастут и соберутся. Но продать японцам! Представляете, приходят они, скажем, обратно собираться, слушать отчет комплекса перспективного развития города, распределять заказы, налоги, входить, так сказать, во вкус, а тут хлоп — японцы. И вежливо так — кия! кия! — и никакой мэрии.
Это была реализованная утопия. Но мало было этих революционеров, и далеки они были от простых жителей. То есть, конечно, обитатели Сити и Вестминстера, финансовые воротилы и центральные власти жили себе и хихикали над судьбой мэрии, но жители дальних южных районов, лондонского Чертанова и Южного Бутова, без отеческой мэрской опеки почувствовали себя осиротевшими, и Тони Блэр (Tony Blair) восстановил мэрию. И как символ этой победы и как залог будущего архитектор Фостер выстроил это высокотехнологичное, органичное, динамичное и монументальное яйцо.