С 1999 года массовая приватизация угольных компаний заставила государство на время посчитать проблемы отрасли решенными. В 2002 году угольщики вошли в состояние нового кризиса — перепроизводства. Для дальнейшего реформирования отрасли владельцам шахт необходимо увеличивать обороты, а цены на уголь сдерживаются дотированием продаж природного газа на внутреннем рынке. Приемлемого для всех пути выхода из кризиса перепроизводства пока не найдено, и к концу года угольная отрасль может снова стать головной болью российской экономики.
Кризис посреди всеобщего торжества
Историю угольной отрасли в постсоветской России можно поделить на две части — до 1999 года и после него. До 1999 года, года начала массовой окончательной приватизации угольных компаний в России, отрасль представляла собой настоящий кошмар для экономики: добычу угля в России, несмотря на последовательное падение ее объемов, приходилось дотировать, что не мешало периодическому возникновению угольных кризисов и угольных бунтов. С 1999 года, когда в отрасль пришли такие крупные инвесторы, как "Сибирский алюминий", "Евразхолдинг", "Южный Кузбасс", группа МДМ, беды в отрасли как рукой сняло: в течение трех лет добыча угля в России росла, до уровня исторического максимума за десятилетие (41 млн тонн) выросли объемы экспорта, большая часть крупных угледобывающих предприятий вышла на рентабельность.Апофеозом успеха в угольной отрасли стала приватизация "Кузбассугля", за контрольный пакет акций которого в октябре 2001 года альянс АО "Северсталь" и Магнитогорского металлургического комбината (ММК) выложил более $100 млн. В 2001 году даже такие традиционно депрессивные производители угля, как компании Печорского, Подмосковного и Северо-Донецкого угольных бассейнов ("Воркутауголь", Интинская угольная компания, "Гуковуголь", "Тулауголь"), стали интересны инвесторам. На 2002 год аналитики прогнозировали продолжение "угольного бума".
Уже в конце 2001 года в победной симфонии в честь приватизации как верного средства против "угольных бунтов" стали вкрадываться диссонирующие нотки. Да, добыча угля по сравнению с 2000 годом выросла на 4,5%, составив 269 млн тонн. Однако во многом этот рост был обеспечен работой "на склад": по данным ЗАО "Росинформуголь", запасы топлива на складах угольных компаний выросли к 1 января 2002 года на 32,6%, составив 8,1 млн тонн (и еще 1,6 млн тонн на складах уже не годны к поставке потребителям). По итогам года выросло только потребление угля коммунальной энергетикой (на 33%) и частными потребителями (на 2,2%) — такие крупные потребители угля, как электростанции, металлургические предприятия и агропромышленный комплекс, сократили закупки на 4,3%, 2,8% и 20,5% соответственно. Таким образом, итоги даже 2001 года в угольной отрасли можно подвести так: добыча выросла на 11 млн тонн, 80% роста заморожено в складских запасах.
И уж совсем малоутешителен прогноз, сделанный департаментом угольной промышленности Минэнерго. По оценкам специалистов департамента, в 2002 году потребность экономики в угле (с учетом планового экспорта) составит 266,1 млн тонн угля — практически ровно столько же, сколько добыто в 2001 году. Однако планы добычи угля компаниями на 2002 год, сведенные Минэнерго, в сумме составляют 284,9 млн тонн. Несложно понять, что лишними остаются 12,8 млн тонн угля — как деликатно пишут в своих прогнозах специалисты Минэнерго, эти объемы "не подтверждены потребителями".
Характерно, что рост цен на угольном рынке в 2002 году, составивший, по данным Госкомстата, 22,4%, хотя он и сохранил для большинства угольных компаний приемлемую рентабельность производства, всего лишь отсрочил будущие проблемы угольных компаний, износ основных фондов которых составил около 70-80%. Кроме того, уровень цен на уголь, по данным "Росинформугля", позволил в 2001 году увеличить мощности по добыче лишь на 12 млн тонн — до 279 млн тонн. В принципе это небольшая проблема — инвестиции в угольную промышленность конвертируются в мощности довольно быстро. Но действующие угольные компании в 2002 году, очевидно, не будут способны компенсировать естественное выбытие мощностей собственными инвестициями. А это значит, вся надежда на внешние инвестиции или вливания собственников. Будут ли они? На этот вопрос не так просто ответить.
Проблема разочарованного инвестора
Истоки "угольного бума" 1999-2000 годов в принципе понятны: в этот период основными инвесторами в уголь стали компании, бизнес которых связан либо с черной, либо с цветной металлургией. Первых ("Евразхолдинг", УГМК) интересовал в основном коксующийся уголь, сырье для производства металла, вторых (СУАЛ, "Сибал") — возможность влиять через поставки угля на электроэнергетические тарифы РАО "ЕЭС России". Однако уже через пару лет выяснилось, что как таковой угольный бизнес инвесторов мало интересует, исключением стал только "Кузбассразрезуголь", который, на 100% увеличив за два года объемы экспорта угля в Юго-Восточную Азию и Западную Европу, стал по итогам 2001 года лидером угольной промышленности страны. В результате владельцы не стали вкладывать серьезные деньги в купленные предприятия: в благоприятной конъюнктурной ситуации угольные компании сами себя кормили."Вторая волна" угольных инвестиций (конец 2000-го — начало 2001 года) более разнородна. Так, инвестиции "Северстали" и ММК в покупку "Кузбассугля", "Южного Кузбасса" — в ряд региональных разрезов и шахт, "Байкал-Угля" — в "Востсибуголь", Читинскую угольную компанию и КУК в основном ориентированы на создание самодостаточного угольного бизнеса, в который будут вкладываться окупаемые инвестиции.
Правда, часть сделок на угольном рынке были явно "политическими". Так, сделка по "Кузбассуглю", как не скрывают в "Северстали", во многом была совершена, чтобы не допустить монополизации угольного рынка неформальным партнерством "Сибала", "Евразхолдинга" и УГМК. Впрочем, по словам Алексея Мордашова, альянс, владеющий 51% акций "Кузбассугля", намерен развивать бизнес компании отдельно от металлургического.
Не менее "политической" выглядит и попытка ООО "Русский уголь", совместного предприятия Межпромбанка и нефтекомпании "Роснефть", получить в управление 44% акций КУК, принадлежащих Красноярскому краю. "Русский уголь", добыча которого, по словам главы компании Вадима Варшавского, сейчас превышает 6 млн тонн в год (это разрезы "Черниговский" и "Дубровский" в Кемеровской области и ряд активов в Ростовской области и Хакасии), сейчас активно пытается не допустить полного вхождения КУК в "Байкал-Уголь". Судя по всему, цель "Русского угля" — не дать в конкуренту, превосходящему его в десять раз, получить окончательное лидерство на рынке энергетических углей. Господин Варшавский, впрочем, заявляет, что пакет акций КУК нужен "Русскому углю" для повышения капитализации КУК — правда, какую пользу она принесет "Русскому углю", неизвестно. В "Байкал-Угле" не скрывают, что получение им в управление 44% акций КУК приведет к ее поглощению — это соответствует стратегии главы "Байкал-Угля" Олега Мисевры по созданию из угольного департамента группы МДМ "угольного супермаркета". Кстати, стратегическая задача "Русского угля" примерно такая же — компания уже практически выкупила угольный бизнес ликвидируемого "Ростовугля", приценивается к "Гуковуглю" и "Челябинскуглю".
Тем не менее неизвестно, насколько инвестиции "угольных супермаркетов" способны обеспечить инвестициями весь рынок. Неизвестно, например, кто станет инвестором компаний Печорского угольного бассейна при их приватизации — прежде всего "Воркутаугля". Глава компании Виктор Экгарт выступает категорически против приватизации компании — по мнению "Воркутаугля", в нынешней неопределенной ситуации на рынке непонятно, для чего продавать инвесторам по невысокой цене достаточно рентабельное предприятие. Но, видимо, продажа "Воркутаугля" все же неизбежна — компания уже попала в план приватизации.
Инвестиции потребуются и части компаний, приватизированных "первой волной" инвесторов. Не секрет, что в последнее время все больше шахт и разрезов Кузбасса и других регионов постепенно выставляется на продажу. Например, сейчас владельцы бизнеса "Хакасугля" (в их числе "Союзметаллресурс", компания "ИПГ 'Сибал'") ведут переговоры о продаже части разрезов компании. А разрез "Черниговский", ранее контролировавшийся компанией МИКОМ, уже перешел к "Русскому углю" не без участия УГМК и "Сибала". Предстоящая реструктуризация РАО "ЕЭС России" в перспективе увеличит привлекательность ряда конкретных объектов угольной промышленности, расположенных близко к федеральным электростанциям,— это вызовет перераспределение инвестиций внутри существующих угольных холдингов и появление "в открытой продаже" все большего числа "бесхозных" угольных активов с невысокой рентабельностью, требующих инвестиций.
Если бы угля в России было мало, проблему дефицита инвестиций в отрасль можно было бы назвать надуманной. Но в России много угля — и именно поэтому кризис перепроизводства, ставший прямым следствием "угольного бума" 1999-2001 годов, может привести к острым проблемам в отрасли уже в 2002-2003 годах. Кстати, это практически прямым текстом заявил на прошедшем в середине марта съезде угольщиков России кемеровский губернатор Аман Тулеев, один из главных лоббистов "угольного бума",— он констатировал "разнонаправленность интересов" игроков угольного рынка, которая грозит кризисом в отрасли. Спасение угольщики по привычке ищут в правительстве, которое должно "повернуться лицом к угольной отрасли".
Угольная инфляция
Стоит отметить, что "поворачиваться лицом к углю" федеральным властям не так-то просто, как кажется. Несмотря на заявления о "заброшенности отрасли", государство весьма активно работает с угольным бизнесом и отраслью в целом. Так, в 2001 году из федерального бюджета было выделено более 6 млрд руб. на поддержку отрасли — эти $200 млн составляют около 10% от всего оборота угольного бизнеса России. Впрочем, способов поддержки угольного бизнеса у государства практически нет: цены на уголь либерализованы, а большая часть угольных активов находится вне госсобственности. А те меры, которые государству рекомендуются в качестве превентивной меры по предотвращению спада производства угля в России, либо паллиативны, либо нереализуемы.Основной претензией к государству сейчас является отсутствие протекционизма по отношению к российским углепроизводителем — в основном это касается нежелания государства блокировать поставки угля с казахстанских разрезов. Напомним, крупнейшие производители угля в Экибастузе ("Богатырь Акцесс Комир", контролируемый СУАЛом, и разрез "Северный", управляемый РАО "ЕЭС России") поставили в 2001 году на электростанции РФ 28 млн тонн угля, или около 25% потребностей РАО в угольном топливе. Однако вряд ли в стратегической перспективе увеличение "квоты" на поставки угля РАО российским производителям на 10-15 млн тонн (полностью отказаться от экибастузских углей РАО не сможет) решит проблемы угольщиков — в лучшем случае отложит острый кризис на 2003 год. Заметим, что потребление РАО угля также ограничено фиксацией цен на электроэнергию: нынешняя структура топливного баланса — следствие практики регулирования цен Федеральной энергетической комиссией.
Рост закупок угля энергетиками напрямую обусловлен стоимостью для них альтернативного энергоносителя — природного газа. Напомним, что пределом повышения цены на газ в 2002 году правительство объявило 35%. Для того чтобы природный газ был менее востребован на энергетическом рынке, чем уголь, необходимо увеличение его цены минимум до $25-30 за тысячу кубометров (сейчас не более $2-3). Десятикратный рост внутренних цен на газ, хотя и приведет к масштабному притоку инвестиций в строительство угольных ТЭЦ, вызовет резкий всплеск инфляции. Как заявил на съезде угольщиков глава Минэнерго Игорь Юсуфов, "в перспективе мы рассчитываем на изменение в пользу угольщиков соотношения цен на газ и уголь", но единовременный рост сделает уровень инфляции "непозволительно высоким". Министр рекомендовал угольщикам снижать издержки производства и понижать цены на энергетический уголь, пообещав поддержку на уровне ФЭК.
Вряд ли при нынешних ценах на энергетический уголь в $3-7 за тонну снижение цен позволит избежать нерентабельности добычи этих сортов угля — и компенсирована она может быть только по "схеме 'Газпрома'": продажа энергетических углей внутри России компенсируется экспортом каменного угля. Кстати, поддержку роста экспорта в Минэнерго считают одной из главных мер по предотвращению будущего кризиса — об этом заявил Ъ первый заместитель главы Минэнерго Леонид Тропко (интервью с ним читайте на этой же странице). Однако рост экспорта упирается в необходимость снижения экспортного тарифа железной дороги и в дефицит перевалочных мощностей в портах. Кроме того, на завоевание новых рынков нужно время.
Впрочем, производители угля не собираются подчиняться логике неизбежности кризиса. Как заявил Ъ Олег Мисевра (см. его интервью на этой же странице), в ближайшее время крупнейшие инвесторы угольной отрасли могут создать "угольный ОПЕК", добровольное соглашение производителей о поддержании стабильных цен на уголь. Это, скорее всего, поставит крест на планах правительства снижать цену угля, но все же лучше, чем "рельсовые войны" и другая атрибутика шахтерских бунтов.
ДМИТРИЙ Ъ-БУТРИН