С 30 ноября по 4 декабря в ЦДХ пройдет 18-я Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction — за пять дней здесь можно обеспечить себя чтением на весь следующий год. Игорь Гулин и Лиза Биргер выбрали 55 книг для взрослых и детей, на которые стоит обратить особое внимание
Выбор Игоря Гулина
Стихотворения из «Северных цветов» 1832 года Александр Пушкин
Странно начинать список новинок с Пушкина, и тем не менее это правда большое событие. Почти 10 лет назад "Новое издательство" выпустило первые два тома пушкинского собрания — "Поэмы и повести" и "Борис Годунов". Третьего ждали очень давно. Отличие этого собрания от привычных в том, что в его основе прижизненные издания — именно тот Пушкин, которого читали современники. В новом томе — один из самых редких пушкинских сборников, включающий, среди прочего, "Моцарта и Сальери", "Анчар" и "Бесов". Большую же часть же издания занимает огромный комментарий филологов Александра Долинина, Олега Проскурина и Алины Бодровой.
Новое издательство
Василий Каменский. Поэт. Авиатор. Циркач. Гений футуризма
Василия Каменского никак нельзя назвать забытым автором, однако из всех главных фигур русского футуризма он как бы наименее канонизированный, наименее освоенный. В его наследии больше всего белых пятен. Сейчас это положение стремительно исправляется. Недавно в "Гилее" вышел сборник его неизвестных стихотворений 20-х годов, теперь — этот большой том. Как всегда в "авангардной" серии Европейского университета, здесь не только тексты — стихи, лекции, воспоминания,— но и факсимильное воспроизведение типографских экспериментов самого футуриста, подробная библиография, а также довольно большая подборка исследовательских статей, затрагивающих, в частности, отношения литературной ипостаси Каменского c его авиационными увлечениями.
Издательство Европейского университета
Трансфуристы. Избранные тексты
Книга эта представляет одну из самых интересных страниц истории позднего русского авангарда, до сих пор остававшуюся малоизвестной,— поэтов самиздатского журнала "Транспонанс", выпускавшегося в 70-х и 80-х поэтами Ры Никоновой и Сергеем Сигеем в городе Ейске. Никонова и Сигей — чуть ли не единственные авторы, у которых прямое развитие поэтики русского футуризма, Крученых и Хлебникова выглядело не ролевой игрой, не подражательством, а по-прежнему живыми поисками языка будущего. Напечатанные здесь же двое теснее всего связанных с "Транспонансом" питерских авторов — братья Б. Констриктор и А. Ник — скорее продолжатели обэриутов, авторы отчаянных метафизических шуточек.
Гилея
Три повести о Васе Куролесове Юрий Коваль
Пародирующие жанр колхозного детектива "Приключения Васи Куролесова" были первой успешной вещью Юрия Коваля. Менее популярны два продолжения — "Пять похищенных монахов" и написанный уже в перестройку "Промах гражданина Лошакова". В этой книге они впервые с тех пор напечатаны вместе и, что еще важнее, снабжены подробным историко-литературным комментарием филологов Олега Лекманова, Романа Лейбова и Ильи Бернштейна. Когда серьезные ученые берутся комментировать детские книги, это всегда любопытно, а тут еще и идеальный объект: сентиментально-ироническая проза Юрия Коваля была одним из самых живых явлений во всей позднесоветской подцензурной литературе, не только в подростковой ее части.
А и Б
Ценитель пустыни Василий Кондратьев
Погибший в 1999 году прозаик, поэт, переводчик Василий Кондратьев был одной из главных фигур последнего самиздатского поколения петербургской литературы. В силу разных внелитературных причин он так и остался почти не напечатанным автором. Все интересующиеся новой литературой знают это имя, но мало кто видел тексты. Эта книга — первая возможность узнать его поэзию в сколько-нибудь представительном объеме. Первое чувство при встрече с ними — узнавание: стихи Кондратьева оказываются утраченным звеном между высоким ленинградским модернизмом и поэзией последних десятилетий.
Порядок слов
Энциклопедия иллюзий Николай Байтов
У Николая Байтова особое положение в современной русской литературе. Один из самых радикальных новаторов, чьи ранние эксперименты были во многом близки московскому концептуализму, но затем двинулись гораздо дальше. С другой стороны — автор изысканной, тихой лирики, один из немногих поэтов, до сих пор искренне верящих в рифму и ритм, придающих этим понятиям силу философского инструмента. Еще лет десять назад Байтов был писателем для узкого круга, но с тех пор положение изменилось. Эта книга — важный этап в освоении массива его текстов. Здесь собрана байтовская крупная поэтическая форма — с середины 80-х до самых последних лет. Однако от традиционной романтической поэмы эти тексты сильно отличаются. Каждый из них проверяет на прочность саму возможность поэтической речи и делает это с красотой одновременно математической задачи и любовной песни.
Новое литературное обозрение
Маленькая жизнь Ханья Янагихара
Самая ожидаемая переводная новинка ярмарки. Вторая книга американской писательницы гавайского происхождения Ханьи Янагихары начинается как простая история четырех друзей — юриста, актера, архитектора и художника. Но прошлое одного из них — особенное. История успешного молодого американца превращается в чудовищное повествование о бесконечных унижениях и насилии. Восьмисотстраничный том Янагахиры очевидно претендует на звание "большого американского романа". Яростных адептов у книги примерно столько же, сколько лютых ненавистников. Одни восхищаются Янагахирой за эпический размах и смелость в разговоре о вещах, которые большинство предпочитают обходить стороной, другие порицают за аляповатость, изуверство и бесстыдный мелодраматизм. При этом "Маленькая жизнь" — редкий случай серьезного романа, сразу породившего целую фанатскую культуру.
Corpus
День независимости Ричард Форд
Еще один большой американский роман, но проверенный временем. В 1995 году "День независимости" стал первой книгой, получившей разом Пулитцеровскую премию и премию Фолкнера. Формально это продолжение написанного Фордом за 10 лет до того романа "Спортивный журналист", но читать его можно и самостоятельно. Один уикенд из жизни Фрэнка Боскомба (бывшего журналиста, а теперь агента по недвижимости), не предвещавший ничего особенного и превратившийся в огромное экзистенциальное испытание. Цинично-сентиментального Форда называют обычно наследником Апдайка, а "День независимости" многие считают одной из главных американских книг 90-х.
Фантом Пресс
Кольца Сатурна Винфрид Георг Зебальд
Роман этот тоже написан в 1995 году, но представляет литературу совсем другого рода. Немецкий писатель Зебальд, проживший всего 57 лет, создал уникальный жанр — полуромана-полуэссе, полуавтобиографии-полуфантазии, искусствоведческого комментария и одновременно плача об исторических катастрофах. "Новое издательство" уже выпустило сборник статей Зебальда "Воздушная война и литература", а также переиздало его роман "Аустерлиц". "Кольца Сатурна" были обещаны тогда же, но издание заняло год. Подзаголовок романа — "английское паломничество", и это действительно история задумчивых прогулок по британской провинции, изучения ее достопримечательностей и природы. Здесь будто бы нет речи об ужасах уничтожения цивилизации, с которыми обычно ассоциируется Зебальд, но на самом деле тревога спрятана гораздо глубже.
Новое издательство
Уиллард и его кегельбанные призы Ричард Бротиган
В России Ричарда Бротигана, самого сюрреалистичного из битников, переводили довольно много, но до этого романа 1975 года почему-то добрались только сейчас. Действие происходит в Сан-Франциско начала 70-х, хотя действия в общем-то нет — скорее череда галлюциногенных сцен. Нуар-детектив о поиске двумя братьями боулинг-чемпионами своих пропавших трофеев, абсурдистская пародия на входящую в моду садомазо-романтику, биография тукана из папье-маше (это, собственно, и есть заглавный Уиллард). И как всегда у Бротигана — тающая в воздухе комическая печаль.
Фантом Пресс — Додо
Девушки и женщины Шекспира Генрих Гейне
Атта Троль Генрих Гейне
Трагическая история Гамлета, принца датского Уильям Шекспир
Издательство "Текст" подготовило в этом году своего рода тройчатку. Первая книга — билингвальное издание поэмы Гейне "Атта Троль" 1841 года. В позднем тексте немецкого классика пляска циркового медведя Атта Троля задает ритм, в котором, как всегда у Гейне, перемешиваются философия, политика, лирика и ирония. Перевод поэмы стал одной из последних работ Николая Гумилева и, как ни странно, не переиздавался с 1931 года. По языку — это очень гумилевский Гейне. Вторая книга — литературная эссеистика Гейне, посвященная женским образам у Шекспира — единственной, по словам романтика, причине любить английский народ. Третья — новый перевод главной трагедии самого Шекспира, выполненный Андреем Корчевским. Это не совсем привычный нам "Гамлет". А именно так называемое "Первое кватро" — более ранний, более короткий и динамичный вариант.
Текст
Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна. Переписка из трех углов
На редкость увлекательная книга, даже если не интересоваться историей российской монархии. В 1804 году Мария Павловна, младшая сестра императора Александра I, выходит за наследного герцога Саксен-Веймар-Эйзенаха и поселяется в Веймаре. Там она общается с Гете и Шиллером, занимается науками, рожает детей, бегает по всей Германии от Наполеона. И еще — тоскует по брату. Собственно с 1804 года и до самой смерти Александра длится их переписка, впервые опубликованная в этой книге. Ведется она, разумеется, по-французски, так что это — перевод. Параллельно Мария Павловна переписывается с невесткой-императрицей Елизаветой Алексеевной, и на фоне этой церемонной корреспонденции особенно странно выглядит ее переписка с братом. Это — настоящий эпистолярный роман, остроумный, полной горечи и страсти, явно не вполне братского характера.
Новое литературное обозрение
Октябрь. История одной революции
Наверное, лучшее из изданий, пока что подготовленных к столетию Октябрьской революции,— замечательное прежде всего полным отказом от какой-либо спекуляции, призывов к переосмыслению и тому подобного. Хроника последних месяцев 1917 года, состоящая из свидетельств — дневников, интервью, воспоминаний. Среди героев — вожди большевиков, эсеры, комиссары и прапорщики, защитники Временного правительства, простые рабочие и писатели, иностранные журналисты и дипломаты. Некоторые тексты хорошо известны, другие — собраны по почти забытым источникам, но главное — сама работа монтажа. Обращение к этому способу писания истории, в русском контексте закрепленному именно постреволюционной культурой, кажется особенно уместным.
Common place
XX век: письма войны
Впечатляющий восьмисотстраничный том, самая интересная из новейших исторических книг. Это собрание писем. Об авторах их практически или совсем ничего не известно. Но всех объединяет одно — они пишут с фронта. Хронология — от открывшей ХХ век англо-бурской войны, в которой участвовали российские добровольцы, до закрывших его чеченских кампаний, последних, с которых еще писали письма. Интересны эти тексты не сведениями о военных конфликтах и не как части неведомых судеб. Составители сборника — антропологи Сергей Ушакин и Алексей Голубев — интересуются другим: что собственно такое военное письмо, что это за жанр, кем становится пишущий его субъект, о чем он чувствует себя обязанным говорить и о чем умалчивать? Сборник устроен не хронологически, а тематически — поделен на разделы: быт, еда, деньги, любовь и т.д. К каждому есть сопроводительные статьи, написанные лучшими авторами, занимающимися российской историей.
НЛО
Путь в один конец Дневник Д.Д. Бергмана, 1941-1942 Знак не сотрется Судьбы остарбайтеров в письмах, воспоминаниях и устных рассказах
Две книги, подготовленные в этом году обществом "Мемориал", образуют своего рода пару, обе рассказывают о принудительных перемещениях, хотя — в противоположные стороны. Первая — дневник учителя математики Дмитрия Бергмана 1941-1942 годов. Бергман был одним из сотен немцев Поволжья, вывезенных в начале войны на Дальний Восток, где он вскоре умер от голода. Его записи стоит читать не ради аналитики. Они — свидетельство трагической растерянности абсолютно советского человека перед действиями собственного правительства. Вторая книга посвящена судьбам остарбайтеров — советских граждан, угнанных немецкими войсками на принудительные работы в Германию. Практика эта старательно стиралась из памяти советскими историками войны как постыдная и до сих пор не вполне вошла в публичное сознание. В основе книги — масштабный коллаж из интервью и дневников бывших "остовцев", позволяющий хоть в какой-то степени реконструировать это мучительное белое пятно истории.
Agey Tomesh / WAM
Individuum
Черный русский: История одной судьбы Владимир Александров
Герой книги американского слависта Владимира Александрова — Фредерик Брюс Томас. Сын недавно освобожденных черных рабов родом из Миссисипи предпринимает авантюрное путешествие — в Чикаго, Нью-Йорк, Лондон, Париж и, наконец, Москву. Именно Россия неожиданно оказывается для предприимчивого афроамериканца полностью свободной от расизма страной возможностей. Здесь он сначала поступает официантом в "Яр", а затем становится видным деятелем театральной жизни, ресторатором, антрепренером, миллионером. Затем случается революция, и Томас бежит вновь — на этот раз в Одессу, а оттуда — в Стамбул, где начинает карьеру заново и получает прозвище Султан джаза. Настоящий плутовской роман, при этом полностью документальный.
Новое литературное обозрение
Утопия правил. О технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии Дэвид Гребер
Американский антрополог Дэвид Гребер известен как автор впечатляющего тома "Долг" — собственной версии истории мировой экономики (ее переиздают вместе с новой книгой). "Утопия правил" — работа менее масштабная, но не менее интересная. Власть бюрократии над жизнью человека стала одним из главных сюжетов политической, экономической и художественной мысли к середине прошлого века, размышления об этом достигли своего пика в 70-х, а потом произошел резкий спад. Сейчас говорить об этом кажется скучным. Между тем, как замечает Гребер, мы заполняем больше бумажек и формуляров — реальных и виртуальных, в частных и государственных институциях — чем люди когда-либо. Гребер пытается понять, что именно регулируют бесконечные правила бюрократии, устанавливает их государство или рынок и какие есть альтернативы. Его письмо не популизаторское, это всегда оригинальная, волнующая мысль, но это и не научная заумь, все предельно наглядно. Не так много авторов способны удержаться на этой кромке.
Ad Marginem — МСИ "Гараж"
Офшоры Джон Урри
Благодаря новостям последних лет понятие "офшоры" сдвинулось откуда-то с периферии сознания в самый центр нашего мира. Поэтому очень кстати выходит эта книга, хотя британский социолог Джон Урри выпустил ее в 2014 году — еще до недавних скандалов. Ее идея: офшоры все больше становятся главным принципом мироустройства, захватывают все сферы. Урри пишет не только о практике ухода от налогов. Офшоры оказываются в его книге своего рода политической метафорой — объяснением устройства всей современной экономики как системы непрозрачности, вывода всего неудобного — от войн до секс-туризма — за пределы взгляда и закона. Впрочем, в его книге не только апокалиптическая аналитика, Урри предлагает и позитивную программу — "возвращения всего домой".
Дело
Турист. Новая теория праздного класса. Дин Макканелл
Американский профессор ландшафтной архитектуры Дин Макканелл, может, и не первым заговорил о туризме как ключевом феномене современной культуры, но точно именно он придумал сделать его основанием целой социальной теории. При этом Макканелл вовсе не был социологом-профессионалом, скорее, как он сам писал, "теоретическим активистом". Его книга впервые вышла в 1976 году и давно стала классикой. По идее, она должна была бы уже устареть: современный глобальный туризм в 70-х только начинался, но именно желание скорее описать только зарождающийся новый взгляд, увидеть в путешествующем по миру в поисках интересного бездельнике новую модель человека, описать практику отдыха как определенную систему, язык, придало письму Макканелла остроту, которая до сих пор чувствуется. Книгу можно читать в паре с "Офшорами" Урри, который также интересовался туризмом.
Ad Marginem — МСИ "Гараж"
О государстве Пьер Бурдье
Пьер Бурдье — одна из главных фигур в социологии да и вообще в гуманитарной мысли второй половины прошлого века — переведен на русский довольно основательно. Теперь дело дошло до его поздних лекций в Коллеж де Франс — самого массивного и фундаментального из произведений Бурдье, с которым пока что сталкивался русский читатель. Стоит сразу сказать — это не учебник: тут не суммируются знания и подходы, а на глазах создается теория, и так же на глазах она увязывается с повседневностью — в данном случае повседневностью Франции рубежа 80-х и 90-х. Предмет — собственно государство. Однако в интерпретации Бурдье оно оказывается не рядом институтов управления, а представлением, идеей, набором принципов, существующих в сознании людей и определяющих их поведение.
Дело
Марксизм как стиль Алексей Цветков
Писатель, публицист и активист Алексей Цветков — из тех авторов, что умеют делать марксистские идеи привлекательными, не упрощая их. И кажется, что сейчас для этого самое время. После протестов 2012 года значительная часть до того аполитичных людей двинулась влево, и этот дрейф до сих пор продолжается. С ним же связан и новый сборник статей Цветкова. Осмысление протестного опыта здесь — одна из важных тем. Но далеко не единственная: судьбы советских философов, Иоселиани и Миядзаки сквозь призму марксистского анализа, школа как место формирования политического мышления. Цветков — дидактик, резонер и одновременно — провокатор, хитрец. С ним часто хочется не соглашаться, даже разделяя многие убеждения, но его тексты всегда задевают, заставляют волноваться.
АСТ
Тетради 1933-1942 Симона Вейль
Один из главных христианских мыслителей ХХ века, Симона Вейль, напротив, показывает возможность движения от марксизма. Философ, левый активист, героиня французского Сопротивления, от социалистических исканий юности она пришла в 1930-х годах к необычной форме радикального аскетизма. В силу этого, а также потому, что в центре ее мысли было ощущение отпадения человека от Бога, его отсутствия, Вейль оказалась любимой фигурой современного христианства у людей, недоверчивых к религии. У умершей от истощения Вейль есть отчетливый статус святой, мученицы. Именно его, как считает переводчик книги Петр Епифанов, "Тетради" могут поставить под вопрос. Не потому, что Вейль оказывается тут недостойна своей репутации, а потому, что вместо иконы появляется живой человек. Эти записи Вейль вела на протяжении почти всей сознательной жизни. Однако это скорее не дневник, а опыт философского поиска. Здесь больше тысячи страниц — огромный труд переводчика, требующий и от читателя работы внимательного проживания.
Издательство Ивана Лимбаха
Индустрия сознания Ганс Магнус Энценсбергер Ван Гог. Самоубитый обществом Антонен Арто Мая 68 не было Жиль Делез Девочка с пальчик Мишель Серр
Два года назад издательство Ad Marginem запустило серию Minima — карманные издания текстов, принципиальных для развития современной политической и эстетической мысли, и с тех пор выпускает книги небольшими комплектами. Нынешний, состоящий из четырех книг, кажется, самый интересный за всю историю. Тексты Ганса Магнуса Энценсбергера, важнейшего левого поэта послевоенной Германии, в конце 60-х предупреждавшего, что новые медиа превратят наши сознания в индустрию. Небольшой сборник политических эссе Жиля Делеза, до сих пор остававшегося неизвестным русскому читателю в роли газетного колумниста. Первая русская книга Мишеля Серра, посвященная отношениям детей и мобильных устройств: совсем не скучная медиатеория одного из самых поэтичных современных философов. И наконец — классическое и до сих пор не переводившееся эссе Антонена Арто, посвященное художнику-безумцу Ван Гогу, но на самом деле во многом автобиографическое.
Ad Marginem — МСИ "Гараж"
По следам Ван Гога. Записки 1949 года Мария и Давид Бурлюки
Еще одна книга, связанная с Ван Гогом,— очень приятный артефакт из интернациональной истории авангарда. В 1922 году бывший анархист и главный живописец русского футуризма Давид Бурлюк перебрался в США, где, что не так часто бывало с русскими эмигрантами, добился признания и более того — репутации "американского Ван Гога". Уже после войны, в 1949 году, стареющий художник вместе с женой, писательницей Марией Бурлюк, отправились в Арль, на своего рода пленэр-паломничество по ван-гоговским местам. По сути, это была постмодернистская практика: Бурлюк перерисовывал ван-гоговские пейзажи, буквально занимал место любимого художника. Меж тем "Маруся", как называл он жену, вела подробный дневник путешествия с отчетом о ходе эксперимента.
Grundrisse
Вы просто завидуете моему реактивному ранцу Том Голд
На русском уже выходил комикс британца Тома Голда "Голиаф" — грустная антимилитаристская притча по мотивам библейской истории, но эта книга совсем другого рода. Собрание стрипов, которые Голд много лет пишет для газеты The Guardian. И в этом искусстве вряд ли сейчас есть автор лучше него. Короткие истории на страницу, интеллигентные абсурдистские анекдоты, герои которых — Шекспир, Диккенс, Джейн Остен. А рядом — динозавры, супергерои, роботы. Особенность Голда — невероятно остроумная старомодность. Он не пытается модернизировать штампы высокой культуры, ввергнуть их в современность. Наоборот — Голд с головой принадлежит книжной культуре, внезапно проснувшейся в мире смешных картинок. Его юмор не пародийное зазнайство, скорее — нежное пронзительное недоумение.
Бумкнига
Машина песен. Внутри фабрики хитов Джон Сибрук
Американский журналист Джон Сибрук — автор знаменитой книги "Nobrow", объявивший в 2000 году окончательный конец разделению между высокой и низкой культурой. Эта книга посвящена музыкальным хитам. Поначалу она кажется немного устаревшей: музыкальная индустрия как огромный бизнес, производящий продукт по определенному канону и форматирующая под себя рынок,— звучит не особенно ново. Тем не менее книгу Сибрука очень интересно читать, потому что он интересуется не абстрактными моделями, а конкретикой. Она больше похожа на гротескный роман про ловких изобретателей, чем на культурную критику. Сибрук разбирает анатомию современного поп-хита, описывает его появление, пишет о людях, которые его придумали. И, как ни странно, его историей увлекаешься, даже если никогда не вслушивался в Рианну или Кешу.
Ad Marginem — МСИ "Гараж"
Темная материя и динозавры. Удивительная взаимосвязь событий во Вселенной Лиза Рэндалл
Лиза Рэндалл — американский физик-теоретик, специалист по теории струн и один из редких авторов, умеющих превратить физику в остросюжетное повествование. На русский уже переводились ее "Закрученные пассажи" про скрытые измерения пространства. Новейшая книга посвящена вопросу, с детства волнующему большую часть населения Земли: почему вымерли динозавры? Виновата, как считает Рэндалл, темная материя, попавшаяся на пути Солнца и изменившая его движение. Некоторые ученые находят теорию Рэндалл надуманной, но само ее умение научно связывать историю Земли с астрономическими событиями увлекает. Кажется, самая любопытная из научпоп-новинок ярмарки.
Альпина нон-фикшн
Тайна лабиринта Маргалит Фокс
Своего рода лингвистический детектив, посвященный расшифровке так называемого линейного письма Б. Таблички с текстами одной из древнейших письменностей в мире были найдены на Крите в 1900 году археологом Артуром Эвансом. Спустя полвека к расшифровке почти одновременно пришли англичанин Майкл Вентрис и американка Алиса Кобер. Однако имя последней почти исчезло из истории, и именно ей посвящена эта книга. Эванс и Вентрис становятся обрамляющими фигурами для истории женщины, до сих пор остававшейся в их тени. В этом чувствуется отчетливая феминистская установка, но она здесь не главное. Важнее само интеллектуальное приключение: Маргалит Фокс идет по следам Кобер, как Конан Дойль за Холмсом, но при этом сторонится показной сенсационности. Очень достойная научная журналистка.
Corpus
Кинокомпания "Ким Чен Ир" представляет Пол Фишер
Документальный роман американского журналиста Пола Фишера о крайне эксцентричном эпизоде из биографии предыдущего диктатора Северной Кореи. Когда Ким Чен Ир был молодым, его главным увлечением было кино, а главной мечтой — устроить северокорейский Голливуд. Для осуществления этого плана наследник приказал похитить звезду южнокорейского кинематографа Чхве Ын Хи и ее мужа Си Сан Ока — одного из главных южнокорейских режиссеров. Практически из тюрьмы пленники попали на съемочную площадку и начали создавать новую кинематографию почти с нуля. Учитывая распространившуюся за последние пару лет среди российских интеллектуалов моду на северокорейское кино, книга Фишера придется здесь кстати.
Фантом Пресс
Армия жизни Юрий Щекочихин
Юрий Щекочихин был одним из самых известных российских политических журналистов. Однако эта карьера началась для него только в перестройку. До того Щекочихин работал в "Литературной газете" и занимался проблемами подростков. Именно эти ранние тексты и напечатаны — впервые с тех пор — в этой книге. Герои — футбольные фанаты, хиппи, панки, байкеры, нацисты, фарцовщики, просто шпана. Все они тянутся к Щекочихину как к одному из немногих представителей мира взрослых, интересующемуся их судьбами. Однако все эти герои для него не свои — абсолютно чужие, непонятные. Он смотрит на них глазами человека позднего застоя, но не как на отбросы или врагов и не как на спасителей, лучших, а как на детей. И именно про отношения отцов и детей в одном разваливающемся обществе эта книга.
Common place
Выбор Лизы Биргер
Следователь Карасик. 12 загадок для детей и родителей Екатерина Кронгауз
Илл. Инга Христич
Детские детективные загадки на один укус: кто снял шины с маминой машины, украл пингвина в детском саду и куда подевались бабушкины очки? По задумке своей "Следователь Карасик" — это игры на внимательность, развлечение чистейшей воды, но на самом деле малолетняя Ксюша по кличке Карасик демонстрирует такое бесстрашие, самостоятельность и невероятное для дошкольника понимание справедливости, какие и не снились нашим мудрецам. Удивительно, сколько в детсадовскую книжку может вместить умный и понимающий автор: тут и злая воспитательница, которой противостоит юная Карасик, и воспитание противных маминых подруг и вороватых дворничих, и необходимость с юных лет решить для себя философский вопрос, как бороться с теми, кто не стесняется тырить у нас кошечек. В этом вообще интересный и неизбежный поворот любых детективов для детей — здесь необходимо первым делом дать определение добра и зла. В этом смысле "Следователь Карасик" — просто идеальная книга: мир здесь совсем не простой, а многослойный, и задачки для малышей становятся началом разговора о том, как в этом мире существовать.
Розовый жираф
Сказки-комиксы Ротраут Сюзанне Бернер
Художницу Ротраут Сюзанне Бернер у нас знают и любят — и за безмолвную серию "Городок", и за приключения антропоморфного зайчонка Карлхена. Бернер как-то особенно понимает совсем детский мир и, как никто, способна полностью его перепридумать: по ее городку бродят монашки, а на стенах висят постеры из Мориса Сендака. "Сказки-комиксы" — это пересказанные в картинках истории братьев Гримм: Рапунцель, Мальчик-с-пальчик, Красная Шапочка и другие. В "Сказках-комиксах" есть игры автора с сюжетом: Рапунцель встречает своего принца уже с двумя взрослыми сыновьями-близнецами, а счастливый Ганс, отправившись домой с куском золота, выменивает его до тех пор, пока не возвращается к маме с пустыми карманами,— но в конце концов, уж сюжеты братьев Гримм точно не высечены в камне. А ключевое здесь все же — способность автора говорить так доступно и просто, что ничуть не осовремененные истории, которым 200 лет, становятся абсолютно понятны читателю любого возраста.
Мелик-Пашаев
Динозавры в сумерках Мэри Поуп Осборн
Илл. Сэл Мердокк
Американская классика — серия книг, в которых брат и сестра Джек и Энни обнаруживают волшебный дом на высоком дубу, а в домике — множество книг, каждая из которых позволяет отправиться в захватывающее путешествие: хоть в доисторические времена, хоть в Средние века. Понятно, что дом, полный волшебных книг, является метафорой не столько машины времени, сколько библиотеки — с помощью этих рассказов не одно поколение американских детей было приучено к чтению. Главное, что и сегодня мы можем открывать их с той же целью — это простое, увлекательное и дружественное ребенку чтение, где есть добрые и храбрые герои, захватывающие приключения, сюжеты, от которых не оторваться, и познавательные факты. То есть если ребенок почему-то не читает, а нам важно, чтобы он читал, то "Волшебный дом на дереве" ему в руки.
Карьера Пресс
Вертихвост, или Полная песен, пряников, похищений и подвигов жизнь Пригорка-сорок-норок Турбьёрн Эгнер
Турбьерн Эгнер — автор любимых многими с детства "Разбойников из Кардамона", норвежский писатель (и переводчик "Винни-Пуха" на норвежский, что, несомненно, слышится в его собственных текстах), создавший в своих детских книгах невероятно уютные и совершенно герметичные миры. Его "Вертихвост" издавался в России только раз — в переводе Людмилы Брауде, под другим названием ("Приключения в лесу Елки-на-горке") и без авторских иллюстраций. Но только теперь, с иллюстрациями и песенками, во внимательном и почтительном к оригиналу переводе Ольги Дробот, можно вполне оценить историю о том, как веселые мыши и прочие обитатели Пригорка-сорок-норок научили лиса Миккеля не есть лесных зверей, спасли медвежонка Пыхтю и отметили это веселым праздником. Все эти книги написаны в 60-е годы, и возможность счастливой мирной жизни — и даже уверенность в ее неизбежности, которая сегодня кажется утопической,— становится здесь главной темой.
Белая ворона
Снеговик Рэймонд Бриггс
Книга английского художника Рэймонда Бриггса впервые вышла в 1980 году и с тех пор не забыта — это современная классика от одного из главных создателей сегодняшней комикс-культуры. Ее даже и переводить особенно не надо было, потому что никаких слов здесь вообще-то нет. Это детский комикс о мальчике, который слепил снеговика и лег спать, а ночью снеговик пришел к нему в гости, церемонно поздоровался, приподняв котелок, поиграл, примерил папины подтяжки, прилег отдохнуть в холодильнике и напоследок полетал, взяв мальчика за руку, над каким-то совершенно русским пейзажем: утопленные в снегу золотые купола и одинокие избушки. Утром снеговик растаял под солнцем, но сказка Бриггса, она вообще не о грусти, не о переживании потери, а о том, что воображаемое иногда становится реальнее настоящего, и какое же это удивительное, невероятное чудо, когда такое случается.
Поляндрия
Звездная, звездная ночь Джимми Лиао
Тайваньский художник Джимми Лиао — один из самых значительных художников книги наших дней. Лиао не иллюстратор, а именно что художник — все свои истории он сочиняет сам, во всех них отправным пунктом становится именно картинка, словно в мультфильме, все они погружают нас во внутренний мир ребенка, где возможны самые настоящие превращения: так, героиня этой книги становится драконом, чтобы защитить от обидчиков своего молчаливого соседа. Каждая метафора у Лиао воплощается в образах: когда умирает дедушка главной героини, ее дом как будто оплетают корни диковинных деревьев, когда она наблюдает за одиноким и грустным соседским мальчиком, его прогулки по городу видятся ей блужданиями по ловушкам-лестницам и заросшим зеленью лабиринтам, а когда героиня и ее друг сближаются, мир совершает настоящее преображение. Простая мысль, что в мире нет ничего чудеснее временно побежденного одиночества, у Лиао выражена с предельной художественной яркостью, и равных ему в этом нет.
Манн, Иванов и Фербер
Хильда и тролль / Хильда и полуночный великан Люк Пирсон
Британский иллюстратор, один из авторов сериала "Время приключений", придумал героиню, которая скоро станет главной героиней собственного сериала — бесстрашную скандинавскую девочку, которая неутомимо попадает в разные волшебные истории: эльфы, великаны, говорящие деревяшки. Это такие книги, в которых самое интересное всегда прячется на следующей странице, такое бесконечное пространство приключений, обещающее чистое удовольствие от чтения. И в то же время это совершенно детские комиксы, не заходящие на территорию темных и сложных взрослых фантазий. В общем, кто хоть однажды держал в руках "Хильду", тот поймет, почему американские дети прошлых десятилетий спускали на комиксы все карманные деньги.
Манн, Иванов и Фербер
Елка Матушки Гусыни / Елка. Новейшее издание для подарка в стихах и прозе / Двенадцать месяцев
Из всех издательств, которых завертело и унесло торнадо переизданий всяких книжных старинок, "Лабиринт" справляется с задачей наилучшим образом: здесь все время что-то находят, пересобирают, перепридумывают и перерождают классику в современность. Сделать из "Дома, который построил Джек" хитро устроенную книжку-картонку с окошками, устроить книгу-представление из маршаковского "Цирка", издать классические русские стихи Аллы Ахундовой, Романа Сефа, Григория Кружкова с классическими же рисунками Михаила Федорова, композиционно все переиначив,— все это "Лабиринт". В такой близости от новогодних праздников в "Лабиринт" стоит отправиться за мешком подарков. Это, например, интерактивные "Двенадцать месяцев", на каждой странице которых раскрывается театральный задник. Знакомые с детства стихи Матушки Гусыни в классических русских переводах и английских иллюстрациях. И "Елка" — рождественский альманах в лучших традициях позапрошлого века со стихами, рассказами, задачками, карнавальными масками и комментированным пересказом "Щелкунчика". Восхитительное развлечение — за которым стоят долгие годы внимательной и кропотливой работы.
Лабиринт
Ошенька Анни Шмидт
Илл. Фип Вестендорп
Мы полюбили Анни М. Г. Шмидт и ее бессменного иллюстратора Фип Вестендорп за рассказы о Саше и Маше — так на русский оказались переведены голландские имена Йип и Янеке. Еще до роста спроса на все современное и детское "Саша и Маша" показали, как превращаются в литературу обычные повседневные детские игры и болтовня, как маленькое, почти ничтожное событие детской жизни может стать началом большого и важного переживания. "Ошенька" в каком-то смысле устроена наоборот — главная героиня и ее папа-повар, страдающий вспышками неукротимой ярости, больше дружат с мышами и птицами, чем с людьми, что и становится причиной всех их мытарств (со счастливым финалом, конечно же). Но главное остается неизменным: Шмидт умеет и сочувственно изобразить добрый волшебный детский мир, и накрепко связать его с миром взрослым.
Самокат
Представь себе: Новый взгляд на гигантские числа и необъятные величины Дэвид Дж. Смит, Стив Адамс
Веселая наука для детей — сравнивать несравниваемое. Например — размеры Солнечной системы и размеры Вселенной. Если, например, представить Млечный Путь размером с тарелку, то мы не сможем разглядеть на ней ни Солнечную систему — она уменьшится где-то до пылинки,— ни всю Вселенную — она, в свою очередь, окажется размером с Рязанскую область. А если всю воду на Земле представить в виде 100 стаканов, то вся доступная людям пресная вода займет только один из этих стаканов. А если все деньги на Земле представить в виде 100 монет, то половине населения планеты придется делить на всех одну монетку. Книга Смита хороша даже не тем, что предлагает нам пофантазировать о мире и Вселенной,— главное, что здесь представлена очень понятная инфографика современного мира — потребления, прогресса, экономики, технологии и прежде всего неравенства, без него никуда. В общем, хватайте, если и правда хотите рассказать детям, как оно все устроено.
Пешком в историю
История старой квартиры Александра Литвина
Илл. Аня Десницкая
Это, конечно, совершенная бомба и — уж несомненно --отечественная книга года. Историк Александра Литвина вместе с художницей Аней Десницкой (это не первая их совместная книга, вспомнить хотя бы "Метро на земле и под землей" — историю поездов и метростроя) составили из предметов быта отдельной московской квартиры наглядное пособие по истории ХХ века. Это не только история одной квартиры, но и семьи, в ней живущей,— семейства Муромцевых. Семью уплотняют, переселяют, и к началу следующего века в квартире Муромцевых — уже не жилье, а модное кафе, от материальной истории прошлого века остался только диван. И этот конец истории кажется таким же безупречным, как и остальные решения этой книги: все предметы, которые нам предстоит разглядывать, все воспоминания героев, которые предстоит прочитать, все даты и события, к которым эти истории привязаны. Неразрывность частного, общего и быта, тонкая связь старинной игрушки с газетной передовицей, как и невозможность для современного человека выбраться из-под груза этого прошлого,— все это передано здесь с абсолютной точностью.
Самокат
Карма Кэти Остлер
"Четвертая улица", импринт издательства "Розовый жираф", обещавший нам умную подростковую прозу, наконец возвращается и с совершенно чудесным романом, да еще и в переводе Дмитрия Карельского — одного этого достаточно для рекомендации. Героиня книги отправляется в Индию, на родину своих родителей, где сама она никогда не была. Ее отец и мать, сикх и индуистка, влюбившись друг в друга и поженившись, были вынуждены покинуть Индию и уехать в Канаду от гнева родственников. Но за без малого 10 лет на чужбине семья так и не вписалась в эту чужую жизнь — мать покончила с собой и теперь возвращается домой прахом в жестяной коробке. "Карма" — очень точная книга о подростковых поисках идентичности: не обязательно быть единственным человеком в сари в маленьком канадском городке, чтобы чувствовать это отчуждение и пытаться его преодолеть. Но на самом деле это потрясающе точный и лаконичный роман о чувствах и о том, как мириться с этими чувствами, когда они сшибают тебя с ног — как героиню при первой встрече сбивают с ног виды, шумы и запахи Индии. Трудно представить тему, интересующую подростков больше.
Розовый жираф
Большие чувства. Азбучные истины Сост. Мария Голованивская
Илл. Хадия Улумбекова
Это не первая антология взрослых ответов на сложные вопросы, составленная издательством Clever, были, например, просто "Азбучные истины" пару лет назад. Здесь примечателен уже список участников: Сергей Гандлевский рассказывает про благодарность, Людмила Улицкая — про гордость, Александр Иличевский — про вину. При этом тексты поражают редакторской и интонационной несогласованностью: некоторые из них написаны совсем для детей (например, статья Бориса Акунина про ненависть), другие совсем не хотят делать скидку на возраст и когнитивные способности читателя, как, например, сильнейший рассказ Александра Архангельского про робость или пронзительный текст Дмитрия Воденникова про печаль: "Наши глаза были созданы эволюцией, чтоб следить, не подкрадывается ли к нам хищник, наши руки — чтоб брать в них предмет, а наша любовь — чтобы быть конечной". И конечно, там, где автор решает не церемониться с читателем, "Большие чувства" становятся прямо-таки выдающимся сборником. В конце концов, он о том, что в России есть публичная мысль и мнений людей, которые нам интересны, может набраться на целый алфавит.
Clever
Краденый город Юлия Яковлева
Единственная — и лучшая — попытка вырастить детское фэнтези из русской истории прошлого века. В первой книге обещанного пятитомника Юлии Яковлевой, "Дети ворона", главные герои, Шурка и Таня, в 1938 году остаются одни, без отца, внезапно и загадочно уехавшего в командировку, и бесследно пропавших мамы и братика. "Ворон унес" — перешептываются вокруг, и дети находят в себе силы сразиться со страшным Вороном, захватившим Ленинград. Новая книга — 1941 год, блокада: у Шурки и Тани вечно болят животы, и в голове туман от голода, уходя из дома, они прячут собаку, чтобы ее не съели, на улице у них на глазах падают, умирая, люди. Книга Яковлевой устроена так, что никогда не ясно, случились ли фантастические события наверняка или привиделись в общем мороке. Самим детям кажется, что это город исполняет все их желания — начнешь ему жаловаться, и он тебя спасет. И город у Яковлевой, конечно, настоящий — как и голод, несчастье, ежедневная битва за жизнь и необходимость оберегать свое нехитрое добро от новых ее хозяев.
Самокат
Три четверти Анна Красильщик
Илл. Кася Денисевич
Подростковая книжка про 90-е: главной героине 12 лет, она переходит в новую школу и отчаянно пытается вписаться в непонятную школьную жизнь, где надо быть сильным и следовать неписаным подростковым правилам, чтобы тебя не затоптали. Первый подростковый роман Анны Красильщик чуть менее чем полностью состоит из картинок и разговоров — героиня постоянно говорит с мамой о том, что происходит за окном, обсуждает с подругой свои интересы и увлечения. И, кажется, главное здесь в том, что никакие разговоры, никакие любящие родители не могут уберечь тебя от обычных подростковых бед. "Три четверти" могли бы стать пособием по тому, как устроен мир двенадцатилетних, и как мы, взрослые, легко можем проглядеть трагедию за вот такой повседневной болтовней. У книги потрясающие иллюстрации — работа художника Каси Денисевич: в памяти детей 90-х серые дома и полупустые киоски волшебно преображаются, уродливость прошлого стирается и строится новый старый мир.
Белая ворона