С 15 по 21 марта
Событие недели — "Красный круг" (Le cercle rouge, 1970) (15 марта, ОРТ, 0.30, *****) Жан-Пьера Мельвиля (Jean-Pierre Melville), денди, дзен-буддиста и правого анархиста, классика и в определенной степени могильщика криминального жанра. Могильщика потому, что после Мельвиля снимать "нормальные" триллеры как-то неудобно. Банальным историям с ограблениями он придал величественность ритуала, погоне полицейских за ворами — неотвратимость рока, окружающему миру — звенящую пустоту. Критики любили писать, что Мельвиль превратил своих героев в неизменных длинных плащах и шляпах "стэтсон" в иероглифы: эволюция тем более впечатляющая, что этот герой Сопротивления дебютировал в кино фильмами, своей непосредственностью и живостью предварявшими новую волну. Он любил придумывать своим фильмам как бы восточные эпиграфы. Такой текст открывает и "Красный круг": "Если людям, друг с другом незнакомым, суждено встретиться в один прекрасный день, то, как бы ни были различны пути, которыми они идут, в указанный день они столкнутся в красном круге". Красный круг — то ли круг неминуемой смерти, то ли подобие мистического вигвама из "Твин Пикс". В фильмах Мельвиля, как правило, вымирали почти все герои, но смерть была для них высшей формой самореализации, тем, ради чего они и жили, и убивали. Актерский ансамбль "Красного круга" не может не поразить воображение. Полицейский комиссар Маттеи, сыгранный великим трагикомическим актером Бурвилем (Bourvil) шел по пятам гангстеров Алена Делона (Alain Delon) и Джана Мария Волонте (Gian Maria Volonte), планирующих ограбление ювелирной выставки. В этом деле им ассистирует снайпер Ива Монтана (Yves Montand), которому предстоит меткой пулей вырубить сигнализацию. Но вот незадача: снайпер стремительно спивается. В жутчайшем эпизоде, где он впервые представлен зрителям, по нему ползают мерзкие пауки и крысы. Не пугайтесь, это всего лишь галлюцинации. Этот эпизод, как и снятое чуть ли не в реальном времени ограбление, и побег гангстера из поезда, и расправа-балет над конкурентами в осеннем лесу — эпизоды, доводящие чистоту криминального жанра до совершенства, до предела, если не до беспредела.Еще один французский триллер с цветным названием — "Красная зона" (Zone rouge, 1986) (15 марта, ТВЦ, 20.00, **) Робера Энрико в сравнении с "Красным кругом", безусловно, проигрывает. С метафизических высот жанр спускается в скучную бытовщину, которую мало скрашивает благородный пафос борьбы за экологию, против безответственности крупных компаний, скрывающих правду о загрязнении окружающей среды. Этакий запоздалый и неловкий осколок пафосного, разоблачительного кино 1960-1970-х: женщина добивается правды, дабы отомстить за своего мужа, погибшего от неведомой хвори после катастрофы грузовика с какой-то химической дрянью. Жалко и то, что замылена достойная тема, и то, что фильм подписан Энрико, снявшим среди прочего незабываемых "Искателей приключений" (Les Avanturiers, 1966). Гораздо большему, чем соотечественники Мельвиля, научился у него гонконговец Джон Ву (John Woo), не раз публично объяснявшийся в любви к французскому мэтру. Честно говоря, то, что считается в его кровожадных фильмах выражением загадочной восточной души — дескать, нет ни зла, ни добра, ни жизни, ни смерти, а одни лишь инь и янь,— чистейшее европейское влияние. "Наемный убийца" (Die xue shuang xiong, 1989) (16 марта, ОРТ, 21.25, *****) — история, завораживающая своей абстрактностью, красотой, вульгарностью и наглой наивностью. Киллер номер один во время очередной миссии случайно лишает зрения девушку, ослепленную выстрелом, прогремевшим у самого ее лица. Как всякий уважающий себя киногангстер, он совсем уж было собрался завязать со своей профессией, но соглашается на последний "контракт" только ради того, чтобы оплатить девушке операцию. Ну да, все они надеются, что в последний раз стрельнут и заживут долго и счастливо. Как бы не так. В финале — ошеломительная бойня в католическом храме, с сотнями свечей и порхающими среди канонады голубями. Любого европейского режиссера за такую сцену выкинули бы на помойку за кичевость, а Джону Ву все сходит с рук. Совершенно сюрреалистический элемент фильма — сопровождающая его сладкоголосая китайская эстрада, так контрастирующая с разворачивающимися на экране гангстерскими сражениями.
Поиграть в восточный жанр попытался и казахский режиссер Абай Карпыков в фильме "Фара" (1999) (17 марта, НТВ, 22.35, **) о добром, инфантильном и необъятном толстяке, получившем в свое распоряжение огромные деньги от отца-партработника. Но вышло не слишком убедительно, отчетливо попахивает индийскими мелодрамами. Главное достоинство фильма — исполнитель роли Фары Фархат Абдраимов, колоритнейший непрофессионал, директор алма-атинского ресторана, в жизни еще более впечатляющий, чем на экране.
Неудачен и "Мусорщик". Удрученная лошадиными дозами кокаина и ночной московской жизнью как бы журналистка приезжает в подмосковный городок. Объектом ее интереса становится как бы мусорщик, весь в "Кардене" и текиле. Но их взаимный интерес так и остается для зрителей благодаря невразумительному сценарию загадкой. К тому же "Мусорщик" (17 марта, ОРТ, 18.25, ***) страдает характерной болезнью современного отечественного кино. Это всего лишь добросовестно сфотографированная литературная основа: ни одно дуновение реальности с экрана не сквозит. И совсем уже непростительно, что — очевидно, в духе времени — режиссер украсил фильм присутствием простого русского мэра, который искренне заботится о своих избирателях и даже отправляет в армию кровинушку-сына, напутствуя его невыносимо фальшивым: "Надо же кому-то в армии служить". Лучше уж пересмотреть "Макарова" (1993) Владимира Хотиненко (17 марта, ОРТ, 23.50, ****), другую провинциальную притчу о том, как поэт-постмодернист купил у инфернального в своей обыденности бесенка пистолет Макарова и попал под его власть.
А уставшим от жанрового кино зрителям можно порекомендовать сатиру старого и глухого сюрреалиста Луиса Бунюэля (Luis Bunuel) "Скромное обаяние буржуазии" (Le Charme discret de la bourgeoisie, 1972) (16 марта, ТВЦ, 0.55, *****). Общее место — то, что 72-летний Бунюэль в этом фильме продемонстрировал больше юношеской нигилистической злости, обогащенной его режиссерским гением, чем любой кинорадикал. Аристократ духа — он ненавидел буржуа, жертва католического воспитания — глумился над церковью, республиканец времен гражданской войны в Испании — распознавал бациллы фашизма под самой цивилизованной личиной. В фильме неоднократно повторяется, возможно, самый смешной кадр послевоенного европейского кино. По проселочному шоссе с невероятно сосредоточенными лицами куда-то целеустремленно вышагивают шестеро представителей высшего общества, по совместительству — крупных оптовых торговцев наркотиками. Их цель жизненно важна: пожрать. Но, как в повторяющемся кошмарном сне, насытить голод мешают самые невероятные обстоятельства. То в ресторан врываются гангстеры, то умирает его хозяин, то приятное общение с господами офицерами заканчивается пальбой, то хозяева пренебрегают гостями ради секса, то вместо ресторана буржуа оказываются на сцене театра. Бывший соратник Андре Бретона (Andre Breton), Бунюэль знал толк в снах — в действие вклиниваются кошмары и кровавые мании эпизодических персонажей.