Большой международный конгресс, посвященный 80-летию Юрия Лотмана, начавшись в Тарту, завершился в Таллине. Пять дней многосекционных научных заседаний перемежались с большой политикой: в Таллине членов конгресса принимал президент Эстонии Арнольд Рюйтель.
С научной точки зрения все прошло почти безупречно. Конгресс открывал один классик науки — Михаил Гаспаров, а закрывал другой — Александр Пятигорский. Еще с десяток будущих классиков среднего поколения блистали на общих пленарных заседаниях. Молодые профессора и совсем уж молодые аспиранты читали свои доклады в битком набитых аудиториях, потому что публики хватало на всех. Такого в Тарту еще не было — знаменитые международные Летние школы 60-70-х годов были исключительно звездными по составу, но никак не могли принять сотню человек со всего мира.
Вся эта ученая толпа чрезвычайно качественно выдержала сценарий. Бурные аплодисменты одним и каверзные вопросы другим, закулисные интриги и явные обиды, блистательные доклады уже подзабытых на родине ученых и неудачи тех, чьи выступления обычно пользуются успехом, шумные возлияния по вечерам и строгие дискуссии утром. Несколько поколений учеников, соратников Лотмана и примкнувших к ним ученых мерились силами и амбициями на том широчайшем поле, которое оставил им Юрий Лотман. Такое было впервые. После его смерти кафедра могла позволить себе лишь небольшие конференции, преимущественно обходясь собственными силами.
Конгресс носил мемориальный характер. Отсюда некоторые особенности программы (вручение стипендии Юрия Лотмана студентам-славистам, посещение могилы ученого, несколько докладов, посвященных личности Лотмана, судьбе его идей). Но гораздо сильнее мемориальная направленность конгресса отразилась на его тематике. Понадобилось чрезвычайно размытое название — "Семиотика культуры: культурные механизмы, границы самоидентификации", чтобы вместить все те темы, которые (вслед за Лотманом) отражены в докладах. Семиотика и русская культура как основное разделение конгресса, но в них: кино и изобразительное искусство, фольклор и проблемы перевода, стиховедение, русская литература XVIII, XIX и ХХ веков, экосемиотика, история идеологий, политики. Объять все это, хотя бы едва коснувшись, кажется почти нереальным для одного человека. Разве что этот человек — Юрий Лотман.
Однако не следует видеть в этом конгрессе торжество лотмановской школы. Зияющими дырами в программе остались имена тех, кто создавал тартуско-московскую семиотическую школу, и многих ее именитых ныне учеников. Не приехали, например, отцы-основатели Вячеслав Иванов, Владимир Топоров и Борис Успенский, давно отошел от Тарту звезда 70-х Борис Гаспаров, не помянули учителя и некоторые из его блистательных учеников. А ведь многие карьеры русских на Западе сделаны именно на близости к тартуской школе.
Не лучшим образом обстоят дела и в самом Тартуском университете. Созданная сразу после смерти Лотмана кафедра семиотики потеряла русских студентов: преподавание ведется на эстонском языке. Кафедра русской литературы ограничена в отборе студентов и постоянных преподавателей почти исключительно жителями Эстонии. Новые тартуские выпускники по-прежнему образованы куда лучше своих московских и питерских коллег, но этого уже не скажешь о нынешних студентах. Понятно, что не все, но большая часть проблем идет просто от политической ситуации в Эстонии. Снизу — от русофильских (или русофобских) настроений ректора университета зависит язык преподавания. И сверху — эстонское правительство вспоминает о Лотмане только тогда, когда заходит речь о продаже его архива в США.
В этой ситуации Лотмановский конгресс становится козырной картой в большой игре. Лотман до сих пор остается единственной "эстонской" фигурой в мировой научной элите. О чем не забыл и президент Эстонии Арнольд Рюйтель (Arnold Ruutel), сославшийся в речи на тот факт, что знаменитые тартуские "Труды по знаковым системам" долгое время являлись конвертируемой валютой, на которую долго жила университетская библиотека. Об этом не забывает и президент Академии наук Эстонии Юри Энгельбрехт (Juri Engelbrecht), который принял у себя членов конгресса, умолчав, правда, что когда-то Лотмана в этой же академии прокатили на выборах. Удастся ли переломить ситуацию громким конгрессом — не ясно. Но ясно, что на это была сделана ставка. Хотя вполне возможно, что даже для того, чтобы повесить мемориальную доску на доме Лотмана, может понадобиться еще не одно подобное мероприятие.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА