"Нужен был легкий, светлый спектакль"

Алексей Ратманский поставил "Золушку"

Вчера Мариинский театр показал премьеру "Золушки" Сергея Прокофьева в постановке Алексея Ратманского, самого перспективного на сегодняшний день русского хореографа. Плановый "новый балет Ратманского" театр должен был получить около года назад: намечался "Щелкунчик", но не поделив лидерство с художником постановки Михаилом Шемякиным, Ратманский был вынужден уступить работу более сговорчивому коллеге. На карьере Ратманского-хореографа эта запинка нимало не сказалась: сыпались предложения от Большого театра, Датского королевского балета и труппы Нины Ананиашвили. Опасаясь упустить востребованного балетмейстера, Мариинский театр с ходу предложил Ратманскому новый проект.

       — "Золушка" — выбор ваш или театра?
       — Мариинского театра. Я согласился с некоторой опаской — сам бы "Золушку" не выбрал ни за что. Из-за Прокофьева: музыка очень трудна для танцев. Замечательная и абсолютно самодостаточная. При том что сюжет "Золушки" всем понятен и близок. Осознавая это сочетание абсолютной прозрачности, универсальности сюжета со столь же абсолютной самодостаточностью музыки, я не пытался добавить к музыке то, в чем она не нуждается. Я просто шел сквозь музыку, осваивая минуту за минутой.
       — Театр ставил вам какие-то условия относительно того, каким должен быть спектакль?
       — Им нужен был легкий, светлый спектакль к четко определенной дате. Фактически у меня не было времени на то, чтобы подготовиться к постановке. Впервые произошло так, что я шел к артистам в репетиционный зал, еще сам не зная, что им покажу. Мне было легче, чем кому-либо в такой ситуации: я уже ставил в Мариинском театре, и артисты мне доверяли. По моим расчетам, чтобы успеть в отведенный на постановку срок, я должен был стабильно сочинять в день по две минуты текста.
       — Почти четыре года назад вы работали в Мариинке над одноактными балетами, год назад — над "Щелкунчиком". Меняется ли труппа? И с кем легче работать — с русскими или западными артистами?
       — Артисты стали легче танцевать в быстром темпе, лучше двигать корпусом. Сейчас они уже знают мой стиль, мою манеру и схватывают легче. В первый раз работать было очень трудно. Западные танцовщики быстрее разучивают текст и точнее ритмически. Русские стесняются танцевать под счет, думают, что можно довериться собственному слуху, а это не всегда получается. Русские хорошо гнутся назад, а в стороны корпус не очень податлив. Зато лучше, чем у западных, ходят вверх ноги. И русские легче прыгают.
       — Круг ваших заказчиков стабилен. Появись среди них новый игрок, что определило бы ваше согласие: известность театра, выгодность условий, личный интерес к проекту?
       — То, насколько это предложение вписывается в мой рабочий график. В последнее время я убедился в важности правильного распределения постановочных проектов. Вернее — столкнулся с тем, что это необходимо. Нужны паузы — время, в которое ты работаешь на самого себя, не добиваясь конкретного результата в виде спектакля, а накапливая, восполняя растраченный на спектакль творческий ресурс.
       — Обилие заказов сильно усложнило вашу жизнь?
       — Да. Хотя, конечно, грех жаловаться на востребованность. Мне жаль лишь, что в последнее время я почти не уделял времени собственным танцам. Я поставил подряд пять спектаклей, заниматься же классом прекратил еще прошлой весной. Надеюсь вернуться в форму после "Золушки". Совершенно не хочется, чтобы постановки ускорили конец исполнительства.
       — В прошлом году вы начали ставить "Щелкунчика" для Мариинского театра, но работа была прекращена. Много ли было уже сделано на тот момент и что стало с этими фрагментами?
       — К тому времени, как стало ясно, что с художником Михаилом Шемякиным мы не сработаемся, я уже поставил дивертисментные танцы первого и второго актов и большую часть финального pas de deux. Вскоре Датский балет предложил поставить "Щелкунчика" у них. Мои наработки пригодились, но почти все было переделано: как и в случае с Мариинкой, мне пришлось вписываться в уже готовый дизайн. Этот спектакль шел в городском саду "Тиволи", где были устроены всякие рождественские аттракционы и зал должен был стать как бы продолжением этого пространства. Столь специфичную по форме сцену, конечно, не воспроизвести в театре. Мой "Щелкунчик" будет идти в "Тиволи" четыре года — на рождественские и новогодние праздники.
       — При постановке "Золушки" вам опять пришлось вписываться в готовый дизайн, сделанный лауреатом прошлой Венецианской биеннале знаменитым "бумажным архитектором" Ильей Уткиным. Вас это не напрягло?
       — После того как мы встретились с Уткиным лично, я совершенно успокоился на этот счет: было ясно, что он отнюдь не собирается перекрывать собственными творческими амбициями все остальное. К тому же, повторю, у меня не было заготовлено никакой особой концепции, и я во многом пошел от эскизов, которые мне очень понравились.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...