Финансист АНДРЕЙ БУГРОВ только что ушел в отставку с поста исполнительного директора Мирового банка от России. О причинах ухода и о том, как могут развиваться отношения банка с Россией в дальнейшем, господин Бугров рассказал в интервью обозревателю Ъ КОНСТАНТИНУ Ъ-СМИРНОВУ.
— Вы покидаете стены Всемирного банка. Это плановая замена или вас вынудили уйти?
— Я действительно покидаю стены банка. 26 февраля мне вручили ценный подарок — часы со множеством циферблатов, показывающих время во всех странах, где работает Всемирный банк, с надписью "Андрею Бугрову от друзей". А ухожу потому, что, проработав здесь более восьми с половиной лет, считаю: то, что от меня требовалось, я сделал, а теперь надо заняться чем-то другим.— А что вы сказали своим уже бывшим коллегам?
— По традиции банка член совета директоров, уходя в отставку, оставляет своего рода завещание — видение путей дальнейшего развития банка, анализ его проблем. Я отметил большие успехи в процессе внутреннего реформирования, происшедшие при президентстве Джеймса Вулфенсона. Меньше стало бюрократизма, больше внимания к нуждам клиентов. Сегодня никто уже не смотрит на клиентов покровительственно, наоборот, мы стараемся делать такие проекты, которые были бы укоренены в программах реформ самих соискателей кредитов. Однако есть и тревожные моменты. Это, например, политизация в работе банка, что может подорвать доверие профессиональных рыночных игроков и повлиять на рейтинг банка. Второе мое замечание касалось отсутствия внутренней корпоративной стратегии развития МБ, в результате многие инициативы принимаются без достаточного финансирования и без учета того, как это повлияет на прибыль банка.
— В чем заключается политизация деятельности МБ?
— Была ситуация, когда Китай заставили отменить один из компонентов займа по борьбе с бедностью в провинции рядом с Тибетом. Китай подозревали в насильственном переселении коренного населения этого района в другие места. Однако в уставе банка записано, что члены совета директоров не могут принимать во внимание при принятии решений о выделении средств заемщикам какие-либо политические соображения. Банк должен учитывать только санкции Совета Безопасности ООН. В 1999 году с нарушением устава банка затормозили ряд наших проектов из-за событий в Чечне. При этом пострадал один проект, финансируемый Международной финансовой корпорацией, входящей в группу МБ. Деньги должны были пойти на открытие сети магазинов немецкого отделения шведского концерна IKEA в Москве. Директор от Германии проголосовал тогда против. Впрочем, потом все замороженные кредиты были все же выданы.
— Как вы оцениваете нынешние отношения Мирового банка с Россией?
— Можно было бы добиться и больших успехов. Но что сделано, то сделано. Россия заимствовала у банка почти $12 млрд, из которых $5 млрд ушло в бюджет, $3 млрд были израсходованы на текущие инвестиционные проекты, $2 млрд с лишним еще по-прежнему находятся в стадии освоения, ну и срезали около $2 млрд неэффективных компонентов разных займов или же отменили ряд займов, которые уже не были актуальными. Эти цифры нужно сопоставить с тем, как реализовывались, например, инфраструктурные проекты. Посмотрите, сколько в Москве было отремонтировано мостов на деньги МБ, сколько было сделано по развитию общественного транспорта в разных городах, сколько будет сейчас сделано по улучшению водоснабжения и канализации в 14 российских городах и улучшению городского теплоснабжения в девяти городах. То есть проекты МБ, если хотите, возвращают реформы людям.
— Однако Счетная палата недавно подвергла резкой критике реализацию трех кредитов МБ: экологического, на строительство все тех же мостов и реконструкцию центра Петербурга. Большая часть денег, по мнению аудиторов СП, была израсходована на техническое содействие, консультации и т. п., а собственно инвестиционных расходов было очень мало...
— Я обсуждал эти вопросы с Сергеем Степашиным. Я не согласен с рядом выводов Счетной палаты. Вот, например, мы с вами решили построить мост. Мы найдем проектный институт, лучше не один, а несколько. Проведем среди них конкурсы, чтобы понять, как должен выглядеть проект моста, сделаем после этого ТЭО. Потом наймем какие-то организации, которые будут, собственно, реализовывать этот проект. В терминологии банка использование проектного института, подготовка ТЭО — это и есть техническое содействие. Без этого ни один проект осуществить невозможно, и такого рода услуги уже являются частью инвестиций. Они абсолютно обоснованы, потому что иначе мы получим на выходе некачественный проект — мост упадет, а дорога рухнет. Второй вопрос касается собственно управления проектами. Здесь основная, как я понимаю, загвоздка в том, что люди, которые работают в группах управления кредитных проектов, получают очень высокие зарплаты по сравнению с уровнем зарплаты бюджетников. Но если руководитель проекта управляет займом, скажем, в $200 млн, было бы странно платить ему мизерную зарплату. Да, высокие зарплаты сотрудников групп сопровождения проектов вызывают у чиновников отрицательные эмоции. Но здесь важнее другое. Судьба групп управления проектами печальна. Проект закончился — группа умерла. Если бы подразделение того или иного министерства могло руководить проектом, то тогда институциональная память и управленческий опыт оставались бы в этой организации и распространялись бы уже на все случаи распределения бюджетных средств. Для страны-реципиента это гораздо важнее и гораздо выгоднее. Но министерства не могут входить в контрактные отношения, поэтому юридическая сторона дела остается неразрешенной.
— Так виноват не банк, а российская бюрократия?
— Да, внутренних проблем у нас хватает, в том числе и с реализацией природоохранного займа. Это единственный проект в области защиты и охраны окружающей среды, и там действительно очень большой компонент был потрачен на техническую помощь и исследования по экологическим проблемам. Половина займа была направлена на то, чтобы создать фонд ликвидации загрязнения окружающей среды, который бы действовал как финансовая компания, направляющая средства на реализацию проектов с ярко выраженным природоохранным компонентом. Но здесь по целому ряду причин, в том числе из-за кризиса 1998 года, финансовая компания не смогла развернуться, и расходование средств было крайне низким. Минприроды всегда было недовольно группой реализации этого проекта, а с приходом Виталия Артюхова недовольство усилилось. В министерстве разрабатывается новый подход к управлению кредитом. Но, к сожалению, срок займа заканчивается, и велика вероятность того, что по внутренним правилам банка заем будет отменен. То же самое касается и займа на лесопользование, реализация которого должна была начаться после всех продлений 1 марта. Скорее всего, он будет отменен, потому что наши министерства не могут договориться, как его реализовывать. А жаль, потому что заем очень важен для трех регионов — Ленинградской области, Красноярского, Хабаровского краев. И часть средств уже потрачена.
— Михаил Касьянов обсуждал с Джеймсом Вулфенсоном природоохранный заем на встрече в Нью-Йорке 3 февраля?
— Я был на этой встрече. Вопросы о не вступивших в силу займах были подняты по инициативе банка. В конце прошлого года затормозились сразу шесть займов. По правилам банка, если кредит не вступает в силу полтора года, он отменяется. Для Вулфенсона важно было выяснить, каковы намерения российского правительства. Он об этом написал письмо в конце прошлого года господину Касьянову и в нем поднял вопрос о проблемных проектах. Но к моменту нью-йоркской встречи правительство уже утвердило ряд кредитных проектов: городское теплоснабжение, вода и канализация, заем по реформам в области образования. Остались неутвержденными заем по лесопользованию, гарантийные операции в области лесного хозяйства и угольного сектора. Плюс еще у банка в повестке дня стояла разработка займа на борьбу с туберкулезом и СПИДом. Эти три вопроса и были подняты Вулфенсоном. С российской стороны отношение ко всем проектам позитивное, но мы можем не успеть вписаться в юридические нормативы банка.
— То есть природоохранный заем не обсуждался?
— Природоохранный заем обсуждался в том смысле, что у правительства есть намерение неизрасходованный остаток займа направить на создание замкнутого цикла оборота воды на Байкальском целлюлозно-бумажном комбинате. В принципе это возможно, банк такой проект может профинансировать. Но банк говорит: поскольку у нас есть общая проблема с управлением всем проектом, мы не можем заниматься конкретным компонентом по Байкальскому ЦБК, пока не будут решены системные вопросы управления этим проектом. И в этом смысле Мировой банк прав.
— Как вы оцениваете решение правительства о сокращении числа и объемов кредитов, запрашиваемых у МБ, и об их замене гарантийными линиями и консультационной помощью?
— Это естественный процесс, потому что страны-заемщики, как ученики в школе, движутся из класса в класс, попадают в выпускной и наконец уходят. И очень многие страны завершили заемные программы в банке и больше уже не обращались к нему, потому что задача банка прежде всего в том, чтобы укрепить доверие к странам на международных финансовых рынках. Так было в послевоенные годы, когда небольшими заемщиками у банка были и Япония, и Франция, и ряд других стран, проходивших через послевоенное восстановление. "На выпуск" из банка ушла в свое время Южная Корея, хотя после кризиса 1997 года ей пришлось на короткое время вернуться. Ряд латиноамериканских стран потенциально могут быть выпускниками. В какой-то момент и нам придется для себя решать, требуется нам дальше помощь МБ или нет. Мы никогда не ставили цель максимизировать заимствования в МБ, мы в принципе могли бы взять, если бы такая цель стояла, гораздо больше чем $12 млрд. Вопрос в том, что выгоднее финансировать из бюджета, а что — из средств банка. По правительственному сценарию нам в ближайшее время не потребуются больших объемов заимствованных средств. Гораздо интереснее вопрос об эффективности различных инструментов, которые предлагает банк заемщикам. Нам особенно нравятся гарантийные операции, позволяющие иностранным инвесторам работать в России с большей уверенностью. В системном плане гарантийные обязательства Мирового банка куда более полезны, чем прямые кредитные вливания через бюджет.