— Вы согласились войти в состав жюри русского фестиваля по дизайну. Ваше имя известно в России, ваше участие в жюри для русских дизайнеров резко поднимает статус фестиваля. Но знаете ли вы хоть что-нибудь о современном русском дизайне? На что вы будете ориентироваться?
— Я, знаете ли, знаком с историей русского дизайна. Когда я учился, русский конструктивизм был для меня одним из главных источников, мне кажется, что сама профессия дизайнера во многом ими создана. Меня очень привлекал их плюрализм во взглядах. Я очень вдохновлялся Татлиным, его способностью проектировать все — от микромира до макромира, от одежды до архитектуры. Свою дипломную работу я вообще сделал по мотивам композиций Малевича, и Малевич до сих пор остается моим любимым художником. Следы влияния его минимализма вы можете видеть в моих работах до сих пор. Но я слабо представляю себе работы современных русских дизайнеров. Но как раз поэтому и еду в Россию. Я думаю, что на фестивале я смогу составить себе ясное впечатление.— Свои работы вы будете показывать на фестивале?
— Выставок я не планирую. Со статусом члена жюри это плохо совместимо. Не знаю, может быть, какие-то европейские, итальянские или немецкие фирмы, которые купили мои вещи, будут участвовать в фестивале через своих дистрибуторов, но мне об этом пока неизвестно. У меня будет лекция, я собираюсь говорить о преодолении границ между "микро" и "макро", о значении технологии и индустрии в повседневности и в реальной среде обитания. Это скорее общефилософские вопросы, хотя, конечно, я буду иллюстрировать лекцию своими работами.
— Журнал Vogue определяет ваш дизайн как неоорганический. А что такое органический дизайн? Все же дизайн русских конструктивистов, о котором вы так вдохновенно говорите, трудно назвать органическим. Кто ваши предшественники в Европе, в Америке?
— Вы знаете, я даже затрудняюсь перечислить всех, кто на меня повлиял. Дизайн вообще-то вещь очень конкретная, это нечто, что мы держим в руках, форма здесь играет роль второстепенную. Но я думаю, что органический дизайн — это нечто более волнующее, более человечное, более дружеское, если можно так выразиться. Я верю, что теперь с новыми материалами, инструментами, технологиями мы можем создавать форму, какой раньше не было. Форму органической геометрии.
— Как может сочетаться техника и органика? Тем более когда вы в своих интервью говорите о техноорганическом дизайне, соединяя это в одно слово, и даже о киберорганическом дизайне. Вы всерьез считаете, что виртуальное пространство может быть органическим?
— Природа, органическое начало и бесконечно развивающиеся технологии сами соединяются в пространстве, где оппозиция реального и ирреального, скажем так, снимается. Мне бы хотелось, чтобы у нас в глаза были вставлены микрочипы, чтобы у нас были искусственные сердца, чтобы мы обладали возможностями обновления наших мозгов и оперативной памяти, чтобы мы могли все, всегда и одновременно. Вот это — пространство современного дизайна.
— Как вы полагаете, возможна ли национальная специфика дизайна в эпоху глобального киберпространства? У вас есть лозунг, который вы постоянно повторяете: "Я переделаю мир". Вы Россию собираетесь переделывать?
— Что касается национальных границ, то я не думаю, что мы способны и должны удерживать национальные границы дизайна. Сегодня мир глобален, это дух нового столетия. Что же касается изменения мира, я не говорю, что я его переделаю. Я хочу его переделать. Это разные вещи. Все художники этого хотят, никто только об этом не говорит открыто. Кроме разве что русских авангардистов. За это я их люблю. И конечно, я хотел бы сделать что-нибудь для вашей страны. Помните, у Бонда: "Из России с любовью"? Я хочу — "В Россию с любовью".