О новой концепции развития страхового рынка в России, подготовленной департаментом страхового надзора, его глава КОНСТАНТИН ПЫЛОВ рассказал корреспонденту Ъ ТАТЬЯНЕ Ъ-ГРИШИНОЙ.
— Представляя концепцию страховщикам, вы говорили, что надзор не обязан заниматься разработкой таких документов. Почему вы считаете это не своим делом?
— Выработка рыночных стратегий — это компетенция Минэкономразвития. А страховой надзор — это в своем роде надсмотрщик. Мы следим за законопослушанием страховщиков и за соблюдением интересов страхователей. Но по поручению правительства, Минфина мы взялись за концепцию.— Как вы относитесь к предложению главы AIG помочь разработать стратегию развития российского рынка?
— Это облегчило бы работу. У нас своих надзорных обязанностей хватает. Вообще-то создание концепций того, как развивать бизнес и что в этой связи нужно просить у правительства,— это дело самого бизнеса. Пора уходить от практики развития рынка по директиве сверху. Рынок должен развиваться снизу — страховщики должны выходить со своими предложениями. А то получается, что надзор им рассказывает о том, что тормозит развитие рынка. Эти факторы должны были анализировать сами компании, а не страхнадзор. У нас другие обязанности, другой менталитет, другая форма мышления.
— В концепции много места отведено проблеме низкого капитала страховщиков. Но в поправках к закону "О развитии страхового дела в РФ" нет требований к капиталу компаний.
— Они еще могут появиться. Сейчас этот проект находится в правительстве. К первому чтению, я думаю, требования к страховщикам об увеличении капитала до $1 млн появятся.
— Сколько страховщиков готовы к этому?
— Если эти требования вводить сейчас, с рынка вынуждены будут уйти многие. Сколько точно — пока сказать не готов. Однако увеличивать капитал сразу никто не требует. Компаниям предлагается нарастить капитал в течение семи-восьми лет. Это, на мой взгляд, много. Реально стоит дать на это лет пять-шесть. И если все 1350 страховщиков зададутся целью привлечь $40 млрд, которые хранятся у населения, компании и не почувствуют, как их уставные капиталы дойдут до $1 млн.
— Вы предлагаете ввести для страховщиков новое понятие — "организационный капитал". Зачем?
— Это международный стандарт. Страховая деятельность начинает приносить прибыль на пятый-шестой год после создания компании. За это время страховщики часто "проедают" уставный капитал. Поэтому во всем мире любая организация, не только страховая, создает организационный капитал. Он тратится на поездки, закупку оборудования, на выплату зарплат.
— Страхнадзор будет контролировать расходование организационного капитала?
— Нет, мы будем следить за неприкосновенностью уставного капитала. И намерены это делать пристальнее, чем раньше. Сейчас часто компании приносят фиктивные справки банков, свидетельствующие о том, что они капитал оплатили. Мы не проверяем — это не наша компетенция, но иной раз мы чувствуем, что денег нет. В этом случае надзор будет требовать со страховщика документы о том, где у компании находятся средства на отчетную дату и в каком они состоянии.
— Страховщики жалуются на недостаток инструментов для инвестирования. Надзор намерен им помочь в этом?
— Мы разработали универсальные правила размещения резервов, которые сейчас работают. Если страховщики придумают что-то лучше — мы только порадуемся. Но, мне кажется, ничего такого они не придумают. Они сегодня увидели, что на рынке какие-то векселя и ценные бумаги поползли вверх, и быстренько хотят запихнуть туда все деньги. Но этого делать нельзя. Должна быть диверсификация рисков. Не мне это страховщикам объяснять. Они ждут вольностей, но их не будет. Видимо, поэтому страховщики никаких предложений насчет размещения резервов уже в течение полутора лет не вносят.
— Один из пунктов концепции — усиленный контроль за перестрахованием рисков за рубежом как за операциями, которые могут проводиться с целью отмывания. Надзор выявлял такие страховые схемы?
— Если постараться, можно найти подтверждение тому, что перестрахование делается искусственно. У нас есть сомнения по поводу некоторых крупных операций. Ведь страхование проводится тогда, когда существует потребность в защите. Если она отсутствует, а элемент страхования есть — это уже операция, похожая на страхование. И если крупные средства перестраховываются за рубежом, а у компании необходимости в этой защите нет, то возникает вопрос: для чего это делается? Тут, прежде чем обвинять, надо посмотреть экономические расчеты компании — может, у нее нехватка собственных средств, а может, есть требование клиента о непременном перестраховании за рубежом. Этими вопросами надзорные органы еще не занимались. Но мы намерены начать это отслеживать.
— В концепции говорится, что страхование жизни продвигается в основном благодаря интересу предприятий к оптимизации налогов. У страхнадзора есть какие-то конкретные предложения по пресечению "зарплатных" схем?
— Пресечение таких схем должно начаться прежде всего с самих предприятий. Нельзя винить одних страховщиков в использовании "серых" схем, на 90% в этом виноваты предприятия — они формируют спрос на эту услугу. Не будет спроса — страховщики заниматься этим не будут.
— Минфин намерен усилить контроль за обязательными видами страхования с участием бюджетных средств?
— Сейчас сотрудники порядка 20 министерств страхуются за счет бюджета. Схема такого страхования проста — бюджетные средства передаются коммерческой структуре и там запускаются в некий коммерческий оборот, то есть подвергаются риску. И только потом, после "прокрутки", они идут на выплаты. Было бы правильнее урезать этот оборот и напрямую компенсировать убытки. Сейчас рассматривается вопрос об отмене указа об обязательном страховании пассажиров. Если его отменить без введения обязательного страхования ответственности перевозчиков, часть пассажиров окажется без страховой защиты. Но 90% получаемых от страхования пассажиров средств идет не на страховую защиту, а в ведомства на создание разных фондов. Получается, что под прикрытием страхования решаются иные задачи. Поэтому мы считаем нужным принять закон о принципах создания и проведения обязательных видов страхования.
— В разработанном вами документе ничего не сказано о статусе надзора. Какова ваша позиция?
— Положение о страховом надзоре утверждает правительство. Это закреплено законодательно. Как оно посчитает нужным, так и будет.
— Однако сами страховщики высказываются за то, чтобы надзор стал надведомственным.
— Понять их можно. Они хотят, чтобы надзор защищал не только интересы застрахованных и государства, но и участников рынка. Сейчас ведомства пользуются разными программами страхования. И одних страховщиков приглашают, других — нет. Поэтому компании и хотят, чтобы надзор стал статусом повыше. На мой взгляд, это действительно здравая мысль.
— Какова судьба закона "О страховом надзорном сборе"? Вам нравится перспектива стать единственным отечественным регулятором, который финансируют участники рынка?
— Проект находится в Думе. Для России такая практика, может быть, и непривычна. Но я вам приведу такой пример: я чиновник, существую за счет средств налогоплательщика. Вот вы налогоплательщик. Если вы не страхователь, почему вы меня финансируете? А если вы будете им, вам будет интересно отдать две копейки надзору, чтобы потом с него спросить. Компании будут перечислять часть премий на содержание регулятора. По такой схеме финансируются почти все страховые надзоры в мире.
— А как вы относитесь к идее превращения Всероссийского союза страховщиков (ВСС) в саморегулируемую организацию (СРО)?
— Я активный участник этого превращения. Меня включили в комитет по преобразованию ВСС. Минфин дал на это согласие. Но я хочу держать этот процесс под контролем. Никаких государственных надзорных функций страховая СРО не получит. Экспертизу лицензионных документов планируется передать рынку, а именно ВСС. За прошлый год департамент рассмотрел 20 тыс. правил страхования — это очень много для ста сотрудников. И больше трети этих правил мы отправили назад. Они оказались непрофессионально подготовлены. Пусть на себя экспертизу этих документов возьмет сам рынок. Мы хотим, чтобы в этой части наша функция свелась к штампованию печати.