В минувшие выходные во дворце спорта "Лужники" группа "Аквариум" дала концерт, посвященный выходу своего нового альбома. На афишах был упомянут и другой повод для первого после пятилетнего перерыва стадионного выступления "Аквариума" в Москве — 30-летний юбилей группы. От старого состава в "Аквариуме" остался один лишь БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ, который ответил на вопросы корреспондента Ъ ЮРИЯ Ъ-ЯРОЦКОГО.
— Что это все-таки — юбилей или нет? И почему вы согласились играть на стадионе, а не в более привычной для вас в последнее время клубной обстановке?
— Это не юбилейный концерт, а концерт, посвященный выходу нового альбома. Со стадионами время от времени приходится сталкиваться и сейчас, например, когда мы приезжаем в Киев. Стало интересно, как бы это могло выглядеть в Москве. Тем более что так у нас появилась возможность выставить такой мощный звук, который никакой клуб просто не выдержит. Хотя я последнее время всем откровенно говорю, что предпочитаю играть именно в клубах.
— Почему вы не стали звать на этот концерт никого из старого "Аквариума" (на сцене "Лужников" из старых соратников Бориса Гребенщикова появился лишь гитарист Александр Ляпин, причем лишь в роли гостя концерта.— Ъ)?
— Мы еще в 1991 году избавились от того фантома, которым к тому времени стал "Аквариум". Даже не сам "Аквариум", а тот снежный ком, который нас окружил: стадионы, алкоголизм и все остальное. Что касается нашего 25-летия (его "Аквариум" справлял тоже стадионными концертами в Москве и Санкт-Петербурге, на которые собрались практически все старые участники.— Ъ), то тут все очень просто. Тот концерт был задуман и осуществлен без всякого нашего участия и в жестких коммерческих целях. Я тогда на это пошел из простейшего любопытства: каково это будет — сыграть с людьми, с которыми уже восемь-девять лет не играл? Кстати, на деньги нас кинули в ту же секунду, когда мы подписали контракт. С нашей стороны это была чистой воды афера, от которой я получил все, что хотел. Главное, я убедился в том, что это выглядит достаточно глупо, и сказал себе: "Так я и думал".
— Если это афера, которая к тому же выглядела достаточно глупо, зачем тогда вы совсем недавно санкционировали выпуск того концерта на DVD?
— Ну хочется же кому-то заработать денег. Люди просто зарабатывают, а как я могу запретить кому-либо быть жадными?
— Как вы относитесь к своей сегодняшней публике и как вы вообще ее представляете?
— У меня уже много лет на концертах ощущение одно и то же — что у меня есть Богом данная возможность поделиться теми чудесами, которые сам ощущаю. И чувствую себя при этом если не священником, то чем-то очень похожим.
— По поводу вашего нового диска "Сестра Хаос" вы сказали, что у вас получилось найти новый словарь и начать писать такие песни, которые вам хотелось. А что еще для вас на нем нового?
— До какой-то черты можно делать так, как привык. А потом появляется жгучее желание осуществить то, что слышишь внутри. Мы его, конечно, далеко не до конца осуществили. Но по крайней мере приблизились на шаг к тому, что было намечено. В итоге у каждой песни свое ощущение, но когда девять зеркал под разным углом отражают одно и то же, начинаешь понимать, что же они на самом деле отражают.
Получается так, что альбом начинается со слов "Пятьсот песен, и нечего петь", и пройдя все девять фаз, кончается тем, что "мы с тобой одной крови", то есть не просто любовью, а примирением, тем, что мы с тобой — одно и то же. На самом деле это не альбом, это мистерия.
— В числе прочего на альбоме есть довольно странная песня "Растаманы из глубинки". Откуда все это взялось?
— Песня эта была написана на Алтае за пять месяцев до Нового года. И, собственно, она не про Ямайку. Если ты много ездишь по России, то замечаешь, что в каждом городе есть несколько замечательных личностей, которые лысеют, но при этом с длинными волосами, они носят очки, курят какую-то чудовищную местную траву. Глядя на них, сразу понимаешь, что вот они-то как раз и знают смысл жизни. Это такие Чернышевские нового поколения. Я отношусь к ним с большим юмором, хотя с другой стороны в чем-то они — ум, честь и совесть нации.