Алексей Яшин в последние годы превратился в символ российского хоккея. Суперзвезда NHL, обладатель рекордного контракта, он тем не менее никогда не отказывался играть за сборную. Центрфорвард New York Islanders — один из тех российских хоккеистов, выступающих в Америке, кого никогда не упрекали в отсутствии патриотизма. В беседе с АЛЕКСЕЕМ ЯШИНЫМ корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ попытался выяснить, в чем заключаются проблемы олимпийской сборной.
— В матче с финнами наша сборная была непохожа на саму себя. Что случилось?
— Не знаю. Никто, наверное, не знает. Вроде бы, все в первом периоде складывалось нормально — атаковали, забили, из зоны соперника почти не выходили. А потом вдруг остановились... Значит ли это, что против европейских сборных нам сложнее играть, чем против североамериканских? Вряд ли. В начале матча, во всяком случае, так не казалось. Наверное, дело все-таки в нас самих.— Какие аспекты игры в команде, на ваш взгляд, надо еще подтягивать?
— С финнами, например, у нас не получилась игра в меньшинстве. Будем работать над ней. Да и в большинстве, вы правы, у нас пока не идет. А если не можешь реализовать численное преимущество, то Олимпиаду не выиграть.
— Принципиальный ли это был момент — занимать в группе второе или третье место? Все равно ведь в четвертьфинал попадали?
— Да не в месте дело. Игру хотелось наладить. К сожалению, не получилось.
— Может, сказался слишком напряженный график — три матча за четыре дня?
— В NHL привыкаешь так играть. И потом, здесь все в равных условиях находятся, глупо жаловаться. Устали? Ну разумеется. Тут ведь, не забывайте, еще и какая высота — полтора километра над уровнем моря. В конце матча, можно сказать, кислородное голодание наступает. Но, повторю, не мы одни мучаемся.
— Психологически надломить команду чувствительное поражение не могло?
— У нас все ребята играют в Америке. И успели, думаю, понять, что между регулярным первенством и play-off — огромная разница, что о поражениях лучше забывать как можно быстрее и начинать готовиться к самым важным играм.
— Рискну предположить, что в сборной неудачи переживаются все-таки болезненнее, чем в клубе?
— Безусловно. В чемпионате NHL неудачи, так скажем, неминуемы. Олимпиада же слишком короткий турнир, чтобы относиться к каждой из них как к чему-то неизбежному. Все равно, отдавая себе отчет, что ничего еще не потеряно, испытываешь неприятные чувства.
— Вы успевали следить за матчами в другой группе?
— (Смеется.) Знаю только, что американцы выиграли у белорусов. Это правда? Нет, если серьезно, то, конечно, не успевал.
— Но с какой сборной вам больше всего не хотелось бы встретиться в Солт-Лейк-Сити?
— Назову не сборную, а игрока — канадца Майка Пека. Еще когда я играл в Ottawa, а он — в Buffalo, Майк был для меня самым неудобным соперником. Если мы попадали на Sabres в play-off, он всегда действовал против меня — и успешно действовал. Майк вообще, хотя сам он нападающий, считается в NHL чуть ли не лучшим специалистом по нейтрализации форвардов соперника. Я успел убедиться, что не зря... Но теперь мы, к счастью, играем в одном клубе — New York Islanders. В Солт-Лейк-Сити, кстати, летели вместе. В аэропорту меня встречали, а за Майком и его женой никто не приехал. Он тогда пошутил: "Сейчас я понимаю, кто у нас в Islanders звезда номер один!"
— Наверняка прошлогодний переезд из Оттавы в Нью-Йорк вы воспринимаете как позитивную перемену в жизни — рекордный контракт, как-никак, подписали...
— Не в контракте дело. В Ottawa мы сражались за место в play-off, а Islanders — один из лидеров чемпионата. Вот и вся разница.
— Я смотрел несколько матчей вашего клуба, и мне показалось, что там у вас лучше взаимодействие с партнерами по звену — Олегом Квашой и Мариушем Черкавски, чем с партнерами в сборной. И Кваша с вами на лед практически не выходит...
— Может быть, и так. Но в клубе мы играем вместе целый сезон... Вообще, я считаю, что тренерам виднее, с кем кого поставить в тройку. В профессиональном спорте не принято обсуждать их решения. Я лично был готов играть с любыми партнерами и на любой позиции — хоть в обороне. Главное, чтобы результат был.
— А где психологически проще играть — в сборной или клубе? Разная же, наверное, мотивация?
— Если вы внимательно следите, то наверняка заметили, что я всегда, когда меня зовут в сборную — на Олимпиады, чемпионаты мира, сразу принимаю предложение. Признаюсь, что в ней я получаю больше удовольствия от хоккея, чем в клубе. Здесь хоккей уже больше чем просто работа.
— Лично меня, если честно, больше всего на Олимпиаде поразил дворец Peaks Ice Arena, в котором вы проводили матч с финнами и в котором будете играть в четвертьфинале,— маленький, похожий на ангар, с временными трибунами и очень холодный... Вы ожидали, что на Олимпийских играх — главном соревновании четырехлетия — придется выступать на таких "деревенских" стадионах?
— (Улыбается.) В Нагано второй дворец тоже был примерно таким же. Так что это для меня не шок. И Олимпийская деревня здесь похожа на ту, что была в Японии.
— Вас устраивает то, что встречи Олимпиады обслуживают исключительно арбитры из NHL?
— По-моему, тут организаторы как раз допустили просчет. Нужно было, как раньше, привлекать к турниру еще и европейских судей. Американцы прощают чересчур много нарушений.
— Проблема новых правил для вас актуальна?
— Признаюсь, без красной линии тяжеловато играть.
— На какие-нибудь развлечения время в Солт-Лейк-Сити остается?
— Конечно. Познакомился со многими спортсменами из других видов. Буду болеть за лыжников, биатлонистов... Мне кажется, что у нас должны быть еще медали.