Продолжается 52-й Берлинский кинофестиваль. Главным событием уик-энда стал показ конкурсного фильма Франсуа Озона "8 женщин". Из Берлина — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Представленный на открытии Берлинале "Рай" (Heaven) Тома Тыквера (Tom Tykwer) задал тон первой половине фестиваля. Героев этой картины, которую здесь уже раскритиковали за излишнюю умозрительность, ведет сквозь перипетии сюжета, а в финале забирает с собой на небеса Бог-режиссер. И многие из других показанных фильмов возрождают, казалось бы, давно усопший жанр притчи. Когда-то его очень любило диссидентское кино Восточной Европы, которое, по словам философа Дьердя Лукача, способно было самовыражаться только в форме аллегории. Об этой эпохе напоминают фильмы Миклоша Янчо (Miklos Jansco) и Веры Хитиловой (Vera Chytilova), которые показываются здесь в рамках ретроспективы 60-х годов "Революция, фантазия, утопия" рядом с картинами западных фантазеров-революционеров — Годара и иже с ними.
Между притчей и реализмом находится голливудский фильм "Бал монстров" (Monster`s Ball) Марка Форстера (Marc Forster). Билли Боб Торнтон (Billy Bob Thornton) играет расиста, перековавшегося под воздействием любви, с мощью, заставляющей вспомнить молодого Джека Николсона (Jack Nicholson). А сам фильм напоминает притчи политкорректного (или, как тогда его называли, прогрессивного) Стенли Крамера. Из этой же категории — "Костер на ветру" (Brucio nel vento) итальянца Сильвио Солдини (Silvio Soldini). Недаром его герой, выходец из Восточной Европы, бегущий с задворок континента, сталкивается с такой же бессмысленностью существования и в более развитых странах. Подобие смысла этому существованию придает опять же любовь.
Есть, конечно, и сугубо реалистические фильмы. "Кровавое воскресенье" (Bloody Sunday) Пола Гринграса (Paul Greengrass) — почти документальная реконструкция событий 1972 года в Северной Ирландии, жертвами которых стали десятки мирных людей. Впрочем, этот гиперреалистический фильм — скорее исключение.
Самым ярким впечатлением первой половины фестиваля, не порадовавшей оригинальными идеями и открытиями, остаются "8 женщин" (8 femmes) Франсуа Озона (Francois Ozon). Это настоящий глоток свежего воздуха, торжество юмора, киномании и самоигральной формы. О картине, где смешаны детектив, комедия и мюзикл, мы уже подробно писали с ее парижской предпремьеры. Заметим только, что с ее показом в Берлине прибавилось звезд и зевак, поджидающих их у отеля Hayatt. Приехали четверо из восьми — Катрин Денев (Catherine Deneuve), Вирджини Ледойен (Virginie Ledoyen), Эмманюэль Беар (Emmanuelle Beart) и Людивин Санье (Ludivine Sagnier). В Париже картина Озона идет на ура, ее купили для проката в США, и, говорят, даже американцы готовы встать в очередь, чтобы увидеть, как Фанни Ардан душит в объятиях Катрин Денев. Французское кино наступает и все чаще вспоминает о своих легендах и мифах. Об этом свидетельствует и построенный на реальных судьбах конкурсный фильм Бертрана Тавернье (Bertrand Tavernier) "Пропуск" (Laissez-passer) — о том, как французские кинематографисты пережили вторую мировую, иногда саботируя оккупантов, иногда сотрудничая и подрывая оккупационный режим изнутри. Не буквально, но сегодня речь тоже идет об оккупации, на сей раз голливудской. И о сопротивлении европейского кино, в котором французы по-прежнему обгоняют немцев.