Перед открытием "Живописи после постмодернизма" куратор выставки БАРБАРА РОУЗ ответила на вопросы АЛЕКСЕЯ ТАРХАНОВА.
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ / купить фото
— Вы всерьез считаете, что живопись нуждается в защите?
— Она больше не в моде. Биеннале и большие музеи хотят чего-то другого, хотя живопись известна с неолитических времен, с самого начала человечества. Когда-то она была роскошью, а теперь стала последним делом. Старая система выражения, старая система ценностей. Но дело не в этом. Просто живопись — искусство, которое многого требует от зрителя. За это на нее и нападают.
— Может быть, это нормально, что люди отказываются воспринимать искусство, которое кажется им слишком сложным?
— Нужны годы, чтобы ее понять. А люди скучают, им нужно что-то быстро сделанное, быстро воспринятое, быстро переваренное. Они не хотят работать, не хотят прикладывать никаких усилий, они хотят, чтобы их развлекали. И кураторы идут у них на поводу, придумывая, как бы их позабавить.
— И вы решили с этим побороться?
— Я не преувеличиваю свою известность. Я достаточно маргинальна, бросила писать в газеты и журналы и не хочу портить молодежи мозги в академиях изящных искусств. Я не шляюсь по коктейлям и вернисажам, я хожу по мастерским. Когда-то я хотела стать художником, но потом поняла, что у меня не хватает таланта. И если я могу себе сказать, что у меня мало таланта, почему я не могу оценить так же строго работу других? Зато я в состоянии увидеть разницу между тем, что я в состоянии сделать, и тем, что способен сделать гений. Потому что есть гении и есть люди, способные их понять,— первых очень мало, вторых больше, но тоже мало. Я вот сомневаюсь, что в искусстве есть демократия. Демократия даже в политике — дело сложное. Ну а в искусстве уж точно демократии нет.
— Но вы же куратор, а смысл работы куратора — направлять художников, подводить их под свою концепцию, превращать выставку в шоу.
— Я совершенно с этим не согласна. Я уважаю художников гораздо больше, чем музейных хранителей, художественных критиков и интернациональных кураторов. Художники пишут, не надеясь на мгновенный отклик, они не читают глянцевых журналов, не строят наполеоновских планов, они просто пишут круглые сутки. Художники — вот единственное, что считается.