В Российском академическом молодежном театре, вслед за "Героем" Ниной Чусовой (Ъ писал о спектакле 25 января), выпустил спектакль еще один молодой режиссер. Николай Рощин поставил сказку "Король-олень" знаменитого итальянца Карло Гоцци.
Сбылась мечта театрального критика: вот уже целый месяц чуть ли ни через день приходится писать о спектаклях молодых режиссеров. Уважаемые академические театры не только малые, но уже и большие свои сцены одну за другой сдают на милость потенциальных победителей. Что касается Николая Рощина, то внимание к его первой постановке в чужом, "взрослом" театре было гарантировано. Предыдущий спектакль "Пчеловоды", сделанный студийным способом, принес режиссеру не только призы и похвальные рецензии, но и верных поклонников. Несколько лет они терпеливо ждали, пока тот первый рощинский остроумный и изобретательный спектакль на темы картин Брейгеля и Босха дополнится какой-нибудь следующей фантазией.
Сказка Карло Гоцци, казалось бы, давала для таковой необъятный простор. Но шумная удаль расхожей итальянщины режиссеру не подошла. Традиционная комедия масок, поборником которой был Гоцци, на сцене Молодежного театра оказалась поражена в правах. Торжествует опять дух мастеров северного Возрождения. Правда, герои "Короля-оленя", как и положено персонажам комедии дель-арте, носят маски, но к изложенной в пьесе истории относятся, кажется, всерьез. Там действительно есть над чем поразмыслить: благодаря магическому заклинанию злодей-министр переселяется в тело благородного короля, а последний вынужден вернуться во дворец в облике уродливого старика. Кульминация этой сказочной пьесы — встреча на себя не похожего короля со своей женой. Можно ли разглядеть и признать любимую душу в чужом, безобразном теле? Вот вопрос, который не задается автором впрямую, но решается положительно.
Словом, конец счастливый, порок жестоко наказан, а добродетель законно торжествует.Для такого морализаторства современному режиссеру не хватает обычного человеческого простодушия. Впрочем, никто и не требует от господина Рощина указующего перста — на то есть старшее поколение. Но коль скоро он настроился на сценический серьез, не остается ему ничего другого, кроме как просто разыгрывать с помощью артистов текст пьесы. Так, способ актерского существования в "Короле-олене" застревает на полдороге от комедийного воодушевления к мрачноватой эксцентрике. Ни туда, ни сюда, хотя отдельные персонажи пытаются перетянуть общий настрой постановки то в одну, то в другую сторону. Можно бы предположить, что отчасти это продиктовано задачами театра, название которого обязывает ставить спектакли для "молодежи", то есть неизвестно для кого. Но вряд ли: даже судя по этой неудачной работе, очевидно, что Николаю Рощину не очень-то продиктуешь какой-то конкретный "адресный" заказ. Он из тех, кто ставит только так, как может поставить.
В версии пьесы Гоцци, сыгранной на деревянном помосте посреди черных кулис, режиссеру явно удалась атмосфера зловещего, магического леса, в котором флора составлена то из металла, то из каких-то выцветших длинных знамен, а фауна — медведь, олени и попугай — похожа на странных мутантов. Под стать этому зверинцу и жутковатая машина, с помощью которой волшебник приводит души двоих героев в соответствие с телами. Такой огромный ржавый барабан с ручкой и плохо пригнанными друг к другу шестеренками. Сказочный, волшебный финальный акт у Рощина исполняет ужасная машина, похожая на орудие пытки. Она-то в первую очередь и остается в памяти от спектакля.
Режиссер вообще определил жанр постановки как "механическое действо". Но чтобы стать стилистически безупречным, спектаклю как раз и не хватило этой самой последовательной механистичности. Чтобы быть увлекательным — куража, артистизма и изобретательности. Очень понятная дилемма. К счастью, у Николая Рощина будет шанс сделать практический выбор. Ведь театральная ситуация, кажется, меняется к лучшему, и непобеда больше не означает для способного молодого режиссера поражения навсегда.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ