В столичном Театре имени Вахтангова поставили спектакль "Сказка" по мотивам раннего рассказа Владимира Набокова. Постановщик-дебютант Василий Сенин пополнил список громко заявивших о себе в этом сезоне молодых режиссеров.
На поклоны актеры вытащили режиссера Василия Сенина чуть ли не насильно. У бледного, худенького юноши от страха, кажется, заплетались ноги. Господин Сенин даже забыл, что в этот момент постановщику следует спокойно улыбаться и с достоинством переадресовывать аплодисменты актерам. Хотя сам он, конечно, видел поклоны много раз. Он вообще смотрел много спектаклей разных хороших режиссеров, и это в "Сказке" Сенина очень чувствуется. Но в такой момент немудрено было забыть обо всем подсмотренном у других и растеряться. На большой сцене одного из самых богатых на исторические предрассудки московских театров, перед зданием которого стоит позолоченная Турандот, а над подмостками красуется всех переживший советским герб,— на этой самой сцене стоял вчерашний студент, до того успевший поставить всего одну симпатичную камерную студенческую работу — "Фро" по Андрею Платонову. И тут сразу — вахтанговская сцена, а в очереди за Сениным уже стоят многоумные и осторожные олигархи — Табаков и Фокин.
В такую минуту кажется, что вот оно, совершилось! Что театральная ситуация, о необходимости перелома которой так долго говорили все кому не лень, наконец-то преобразилась. Один за другим в этом сезоне стали выходить в Москве спектакли Нины Чусовой, Ольги Субботиной, Миндаугаса Карбаускиса, Владимира Епифанцева, Николая Рощина, Романа Пленкина, теперь вот Сенина, то есть людей молодых не по российским, а по мировым меркам. И не во второстепенных студиях ставят они, а в театрах, ревниво заботящихся о своей творческой безопасности, в которых еще недавно на режиссеров моложе сорока смотрели как на юнцов-террористов. Голод на хорошую режиссуру заставил даже таких несмелых, связанных всякими традиционными фобиями худруков, как Михаил Ульянов, плюнуть через левое плечо и сдаться новым лицам.
Теперь, когда первые шаги сделаны, вопрос состоит в том, насколько у олигархов хватит терпения и насколько искренни их ритуальные признания за молодыми права на ошибку. Вот, скажем, Василий Сенин в Вахтанговском театре этим правом сразу воспользовался. Хотя и не злоупотребил им. Господин Сенин не нашел для дебюта хорошей пьесы, он принес в театр понравившийся ему рассказ Набокова-Сирина из сборника "Возвращение Чорба" и решил не писать инсценировок, а разыграть просто прозу. Как это, например, сделал учитель Сенина Петр Фоменко с "Пиковой дамой". Потом молодой режиссер справедливо рассудил, что коль скоро имена у героев немецкие и действие, очевидно, происходит в Берлине 20-х годов, то дух кабаре и немецкие песенки придадут спектаклю правильную культурную атмосферу. Тем более что текста десятистраничного рассказа на полнометражный спектакль явно не хватило. А фантазия у дебютанта еще не настолько смелая, чтобы соткать не зависимый от литературы плотный театральный сюжет.
По пустой вахтанговской сцене кружится трамвай. Именно из трамвайных окон набоковский герой Эрвин, лишенный женского общества молодой человек, мысленно набирал себе гарем до тех пор, пока в один прекрасный день ему не встретился черт в облике пожилой дамы и не пообещал, что все мысленно выбранные им в городе женщины поступят в его распоряжение. Воскресной охоте за женщинами, число которых по главному условию нечистой дамы должно быть нечетным, посвящены семь из десяти страниц "Сказки". Но набоковские слова с помощью вертлявого конферансье быстро кончаются, а пустоты заполнены танцами и музыкой живого оркестра. Танцуют в "Сказке" недопустимо много и однообразно — уж и не разберешь, зачем все-таки робкому герою девушки: то ли для сладострастной ночи в чертовом особняке, то ли для вечера отдыха в доме культуры. В почти одинаковых платьях ядовитых цветов кандидатки похожи на рассыпавшийся набор дешевых фломастеров. Даже лиц их толком не разберешь, что уж говорить о так важных для Набокова деталях, запахах, завитках, дуновениях чувства. Немудрено, что в последней из выбранных наложниц герой не узнал первую, почему и сорвалась вся затея.
Черта по имени госпожа Отт у Сенина играет Юлия Рутберг, прекрасная актриса, давно съевшая собаку на эксцентричной чертовщине. Чего только стоила ее Тайная Недоброжелательность из той же "Пиковой дамы". Именно Рутберг без особых усилий и тянет за собой весь сенинский спектакль, причем получше трамвайной тяги. Про талантливого Павла Сафонова в роли Эрвина сказать особенно нечего, кроме того, что он обликом своим очень напоминает режиссера новой вахтанговской постановки.
Но вообще-то вопрос о том, насколько в герое набоковской "Сказки" господин Сенин увидел самого себя, правильнее оставить в стороне. Во-первых, из деликатности. Во-вторых, из суеверия: ведь в конце спектакля чертовка и ее подручный-конферансье зачем-то избивают героя ногами с особой, так не идущей князьям тьмы уличной жестокостью. А у Набокова несостоявшийся Казанова и хитрая искусительница лишь обменялись в ночи репликами — "Жалко". И потом еще, зевая: "Впрочем, все равно". Главное, чтобы то же самое не повторили сейчас те, кто отважился наконец впустить дебютанта в академические чертоги. Ведь, как заключает Набоков свой рассказ, "завтра понедельник и вставать будет тяжело".
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ