Вчера в Израиле один теракт произошел, а один нет. С подробностями из Иерусалима и Тель-Авива — специальные корреспонденты Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ и ЛЕОНИД Ъ-ГАНКИН.
Туристов в Израиле и так теперь почти не бывает. Отель, где мы живем,— в самом центре Иерусалима, в двух кварталах от Старого города. Он почти пуст. Пару дней назад приехали эфиопы по каким-то своим делам и очень быстро уехали. Но вот позавчера на целую неделю заехали французы. Их было человек восемь. Ухоженные старушки со своими старичками, две женщины средних лет да один мужчина в расцвете сил. Они сказали, что им надоело ждать, пока Израиль решит проблему терроризма, а прикоснуться к христианским святыням надо позарез.
Вчера утром мы встретились с ними за завтраком. Французы были веселы и приветливы. Рассказали, что уже осмотрели часть Старого города и сегодня намерены освоить его армянский квартал. Они были очень довольны тем, что в городе нет ни одной толпы сумасшедших туристов, кроме них. Тут где-то — показалось, прямо над ухом — завыли полицейские сирены. Мы вышли в холл и увидели, что обычно оживленная улица Гилеля совершенно пуста. На мгновение в холл заскочил полицейский и знаками категорически запретил нам выходить наружу. Еще через несколько минут показались два других полицейских, оба в шлемах-сферах и бронежилетах. Французы внимательно наблюдали за происходящим. Паники в их рядах мы не заметили.
Саперы зашли в подъезд дома напротив, тут же выбежали и еще через несколько минут вернулись с большим мотком блестящей проволоки. Они что-то, видимо, подцепили к этой проволоке в подъезде, отошли метров на 70, к дверям нашей гостиницы, зажмурились, как показалось, и дернули. Не взорвалось. Они опять заглянули в подъезд, потом один махнул рукой другому, на перекрестке: все, мол, замечательно, на этот раз обошлось. Через несколько секунд улица Гилеля заполнилась машинами и людьми. Все как будто старались сделать вид, что вообще ничего особенного не произошло, а то и вообще ничего не было. Полицейские уехали. Мы зашли в подъезд. Там лежали тряпки какого-то бомжа, видимо, ночевавшего в этом подъезде (дом был нежилой), валялась сумка; с такими наши челноки уверенно чувствуют себя в жизни. Лежал расколотый на мелкие кусочки большой глиняный горшок, который и приняли за бомбу.
Мы вернулись в отель. Французы пошли паковать вещи. А через пару часов взрыв прогремел в Тель-Авиве.
Меньше чем через час мы приехали на место взрыва. Еще дымились останки полусгоревшего бара Golden Star. Его хозяйкой, рассказал нам безногий еврей из Дагестана Эдик (ноги ему отрезало в Советском Союзе, он работал составителем поездов), была Лея, бухарская еврейка, приехавшая сюда много лет назад. Этот бар любили русские, которые больше всего, как всегда, и пострадали. Заместитель министра внутренних дел Израиля Гидон Эзра (Gidon Ezra), переминавшийся тут же с ноги на ногу, рассказал, что три жертвы взрыва в очень тяжелом состоянии отправлены в больницу, а 22 человека ранены полегче. Он призвал нас не поддаваться панике, но это было явно лишнее. Возле бара стоял обгоревший и оплавившийся от взрыва мотоцикл. Говорили, что вроде бы на нем и приехал арабский террорист. А приехав, взорвал себя. Вокруг лежали перевернутые и тоже обгоревшие обеденные столы. На асфальте стоял поднос с битым стеклом — видно, официант нес кому-то заказ. Кругом, в соседних магазинах и кафе, были выбиты стекла, всюду валялись куски кирпича, фанеры, обрывки каких-то бумаг, газет... Над всем этим безобразием возвышалась невредимая деревянная статуя индейского вождя в разноцветных перьях, одна из главных достопримечательностей бара Golden Star, и ходили какие-то люди в шортах, рубашках с короткими рукавами (на улице было где-то +15°) и в черных ковбойских шляпах. Это были владельцы соседнего заведения, тоже пострадавшие. Разбились стекла в китайском ресторане напротив бара. Пострадал дом, разрисованными футбольными мячами и надписями "1х2". Из его окон вылетели на улицу два искореженных телевизора. В этом доме работала пользовавшаяся успехом спортивная лотерея. В отличие от теракта, который мы видели два дня назад в Иерусалиме, в Тель-Авиве никто не спешил убирать следы преступления, хотя уборочная машина "Джонстон" с ярко-голубыми щетками стояла наготове.
Вскоре стало ясно, почему не спешили чистить улицу. В баре разбирали обломки люди, наглухо застегнутые в белые комбинезоны и обутые в желтые резиновые сапоги. Один из них вдруг вынес из глубины бара окровавленную человеческую руку. Брезгливо морщась, он держал ее двумя пальцами. Другой повертел ее в руках и бросил в черный полиэтиленовый пакет, к другим останкам, которые собирали люди в канареечного цвета жилетах из еврейской религиозной организации — им в таких случаях поручается эта деликатная работа.
Никто еще не мог толком пояснить, что тут произошло. Безногому Эдику, который на инвалидной коляске отъехал от бара секунд за 20 до взрыва, на этот раз вообще только поцарапало шею шифером с крыши, и он был откровенно рад.
Эдик рассказал, что месяца четыре назад метрах в ста от этого бара уже взорвалась бомба. Ее подложили в мусорную урну. К счастью, тогда никто не пострадал. В этих кварталах живут в основном иностранные рабочие. Они приехали в Израиль со всего света. Завсегдатаями взорванного бара были строители из Молдавии и России, а вообще, заходили и китайцы, и румыны, и нигерийцы, и эфиопы, и даже ребята из Ганы.
Еще один русский по имени Виктор крепко держал за руку своего восьмилетнего сына. Виктор-то, как оказалось, и знал, что тут произошло. По его словам, арабов было трое. Они подошли и мирно сели за столик. Потом двое, о чем-то поговорив с третьим, неторопливо ушли. Этот третий сначала облокотился о стол, а потом как-то вдруг весь дернулся и взорвался.
Виктор рассказал, что у араба еще была, как ему показалось, сумка с торчавшей из нее винтовкой, которую тот почему-то не пустил в дело. Уже поздно вечером мы получили подтверждение этого рассказа. В выпусках теленовостей сообщили, что автомат действительно был и что задержали одного из сообщников взорвавшегося араба.
Бухгалтер из соседнего заведения, тоже почти разрушенного (его хозяин отъехал на пару часов и вот-вот должен был вернуться), настоящий израильский еврей, сказал, что увидел только огонь сразу после взрыва. Нам показалось, он не очень жалел пострадавших людей. Как-то криво он улыбался, что ли. Конечно, с одной стороны, это были не его клиенты. Но с другой-то!
— Чем тут занимались эти люди? — переспросил он нас.— Пили и звонили домой.