Во вторник в Москве на Новодевичьем кладбище похоронили писателя Фазиля Искандера, который 31 июля скончался на 88-м году жизни. На родине, в Абхазии, уже пообещали поставить памятник и назвать в честь писателя улицу. В Москве же прощание с классиком прошло крайне скромно — на панихиду в Центральный дом литератора пришли в основном представители абхазской диаспоры, друзья семьи и коллеги по цеху.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Очереди не было. Пожалуй, этот факт шокировал каждого пришедшего к Центральному дому литераторов не меньше, чем два дня назад само известие о смерти Фазиля Искандера. Пробираясь по перерытому Новинскому бульвару, люди с букетами готовились долгому стоянию на жаре — пожилые восточные дамы сжимали кружевные зонтики, их спутники в наглухо застегнутых черных костюмах несли запотевшие бутылки воды. Но повернув на Большую Никитскую, они ахали, замедляли шаг и удивленно перешептывались — очереди не было.
В фойе ЦДЛ десяток телевизионщиков скучал без дела, развалившись в креслах. Стоящие в ряд камеры были нацелены на траурную фотографию писателя с подписью «Ушел человек из Чегема». Когда возле снимка задерживался кто-нибудь с особенно пышным букетом, они вскакивали, подбегали к камерам и хором просили «сказать что-нибудь о дорогом Фазиле». Человек охотно рассыпался в комплиментах безвременно ушедшему писателю, потом поднимался на второй этаж, чтобы возложить цветы,— а за его спиной телекорреспонденты пытались выяснить друг у друга, кто это вообще был.
«Забыли, забыли Фазиля,— сокрушался сатирик Виктор Шендерович.— Я-то думал, что очередь будет до Садового кольца. Но, как говорится, sic transit. Читатели в основном тоже поумирали, видимо». «У меня есть его автограф — мама взяла лет пятнадцать назад, когда я еще в школу ходил,— поделился воспоминанием его собеседник.— Говорила, он был очень удивлен, что его знает и любит подросток. Но вообще его все мои друзья уже тогда прочитали». «Ну дети интеллигентных родителей его, конечно знают,— согласился господин Шендерович.— У меня вот дочь его тоже читала. Но выйди на улицу — кто его вспомнит? Я сейчас покупал цветы, попросил четное количество. Продавщица спрашивает: кто умер? — Фазиль Искандер.— Ой, говорит, да это же писатель, я знаю, как жалко. Оказалось, знает его по фильму “Маленький гигант большого секса”. Вот что осталось, представляете?»
Гроб с телом писателя стоял на сцене, рядом выстроились траурные венки, самые большие — от правительства России и Абхазии. Возложить цветы заехал министр культуры Владимир Мединский — он не стал произносить речь, но долго о чем-то беседовал с вдовой писателя. На панихиду прибыл и посол Ирана в России, он назвал писателя дорогим земляком, напомнив, что его отец был иранцем.
Поэт Лев Рубинштейн рассказал “Ъ”, что вся его молодость «прошла на фоне книжек Искандера». «Я в принципе всегда очень критично относился к советской литературе — а он как-то резко выделялся. Один из тех немногих, кто своим существованием вообще оправдывал это явление,— говорил господин Рубинштейн.— И когда сейчас пишут, что скончался советский писатель, это для меня звучит страшным диссонансом. Он не был советским писателем. Он обладал внутренней свободой даже в те времена. Непонятно, как ему это удавалось».
«Сейчас, возле открытого гроба, трудно об этом говорить, но Искандер был прежде всего веселым человеком,— сказал “Ъ” литературовед Олег Лекманов.— Это совершенно не отменяло его мудрости, не отменяло печали, которая тоже есть в его книгах. Все его поколение было веселым — можно вспомнить и Аксенова, и Гладилина, и Думбадзе — но он был самый веселый, самый человечный из них. А второй эпитет, который я бы употребил,— спокойный. Он говорил очень жесткие вещи, но делал это без надрыва. И эта мягкая усмешка, которая подсвечивает его тексты, обеспечила ему бессмертие».
Со сцены зачитали телеграмму от президента Владимира Путина, потом в зал вошла делегация серьезных мужчин в дорогих костюмах и с охраной — президент Абхазии Рауль Хаджимба прилетел в Москву проститься с знаменитым соотечественником. Его советник по культуре Владимир Зантария заявил, что в республике уже создана комиссия по увековечению памяти писателя — в планах значится открытие музея, установка памятника и переименование в честь Искандера одной из центральных улиц Сухума.
