Jihad Seethes, and Grows, on Indonesian Island
На индонезийском острове разгорается джихадSETH MYDANS
СЕТ МАЙДЭНС
Именно такие места, как милый приморский городок Посо, имеет в виду американская администрация, говоря о районах, где могут возникнуть новые террористические группировки, против которых будут направлены действия Соединенных Штатов.
На протяжении последних трех лет мусульмане и христиане, некогда мирно жившие бок о бок и вместе отмечавшие свои религиозные праздники, убивают, мучают и сносят друг другу головы в ходе одного из самых серьезных общинных конфликтов в Индонезии.
В рядах боевиков с большим воодушевлением воюет и Ноко, 20-летний мусульманин с миловидным лицом и мягкими черными волосами. Вспоминая о недавних уничтожениях восьми христианских деревушек, он говорит: "Мы сделали это, чтобы восстановить наше достоинство, попранное, когда нас угнетали и нами помыкали".
Перед битвой он одевается, готовясь к смерти и раю, в белые арабские одежды и берет оружие — кортик и тяжелый самодельный пистолет. Его боевые товарищи взывают к Аллаху, а солдаты врагов, рассказывает он, кричат "Аллилуйя".
В районе Посо на острове Сулавеси разрушено более 10 тыс. зданий. Около 80 тыс. человек вынуждены были покинуть эти места. По некоторым оценкам, убито свыше 500 человек. Ряды мусульман пополнили около 500 членов группировки Laskar Jihad. Эти солдаты священной войны с главного индонезийского острова Ява участвуют и в другой непрекращающейся общинной войне — на Молуккских островах. Местные войны — символ беспорядков и беззакония, царящих в Индонезии с тех пор, как в 1998 году был свержен диктатор Сухарто (Suharto). Слабое и разобщенное центральное правительство, неорганизованная и деморализованная армия, беспорядочная борьба за власть и рост числа воинствующих исламистов сделали Индонезию, государство с населением 210 млн человек, преимущественно мусульман, более опасной страной, чем когда бы то ни было.
После терактов 11 сентября этот конфликт стал более значимым, поскольку Соединенные Штаты предпринимают шаги по уничтожению террористической сети, простирающейся по всему миру, и нейтрализации зон конфликтов, подобных этой, которые могли бы стать убежищем для террористов и местом их подготовки.
"У мусульманских экстремистов и мусульманских террористов есть реальная возможность примкнуть к этим мусульманским группировкам в Индонезии и найти себе место в стране, которая при обычных обстоятельствах крайне негативно относится к терроризму",— заявил в своем интервью в понедельник заместитель министра обороны Пол Волфовиц (Paul Wolfowitz). Что касается острова Сулавеси, то, добавил он, "озабоченность вызывает тот факт, что там недостаточно военных для защиты местного населения или создания более или менее стабильных условий для подавления терроризма".
Местный представитель Laskar Jihad по имени Рони назвал три основные задачи, стоящие перед его группировкой: социальная работа, мусульманское образование и оборона, под которой он подразумевает боевые действия.
На самом деле Laskar Jihad — универсальная религиозная армия, которая обеспечивает беженцев медикаментами, продуктами, помогает им, преподает Коран и направляет мусульман. "Мне кажется, что для мусульман желание жить в мире равноценно желанию воевать,— говорит влиятельный мусульманский духовный деятель Яхья Альмари (Yahya Almari), возглавлявший мирные переговоры.— В исламе джихад означает, что в мирное время мы должны себя сдерживать и не создавать себе врагов. Но в зоне военных действий джихад — это значит взять в руки оружие и убивать своих врагов".
Господин Рони опровергает слухи о том, что у Laskar Jihad есть в этом районе лагеря по подготовке боевиков, хотя он и признает, что группировка проводит занятия по физической подготовке, в том числе ритмической гимнастике.
Спонтанные столкновения в Посо и увеличивающееся присутствие Laskar Jihad показывают, насколько трудно разобраться в подобных конфликтах даже тогда, когда они гасятся, как здесь, масштабным развертыванием сил национальной полиции и солдат.
С первыми жаркими лучами утреннего солнца в этом маленьком городке колонны обнаженных по пояс полицейских пробегают трусцой по практически пустынной главной улице, выкрикивая что-то в такт. Повсюду выжженные здания и разгромленные магазины. В джунглях за городом продолжаются бои.
Насилие, вспыхнувшее в результате пьяной драки на рынке в рождественскую ночь 1998 года, то разгоралось, то утихало, то снова разгоралось независимо от пяти мирных договоров, последний из которых был заключен в декабре прошлого года. Практически все гражданские — и мусульмане, и христиане — считают, что этот конфликт гораздо сложнее, чем просто религиозная война. Это борьба за власть с явной демографической подоплекой, считают они, в которой религиозный пыл превратили в орудие войны. И как только этот пыл получает выход и малообразованные молодые люди, такие, как господин Ноко, чувствуют, что готовы идти на смерть за веру, вспыхивает конфликт, который может длиться годами.
"При Сухарто тех, кто так поступает, сразу бы арестовали и разобрались с этим,— говорит лидер христианской общины С. Пелима (S. Pelima), участвовавший в мирных переговорах.— Сейчас у нас переходный период от власти, сконцентрированной в одних руках, к автономии, и центр не может толково руководить. Поэтому борьба может перерасти в драку, а драка — в резню". В основе этой войны лежит демографический сдвиг: мусульманские поселенцы из южных районов Сулавеси и Явы изменили соотношение представителей разных религий в Посо и соседних селениях, которые раньше были преимущественно христианскими.
В новой политике, которая возникла после жесткого руководства господина Сухарто, на трех главных политических постах мусульмане сменили христиан. Такой поворот вызвал сначала обиду, а потом насилие.
Как и в большинстве конфликтов, разворачивающихся в стране, национальные проблемы приобретают специфическую локальную динамику. Недавние события в Посо — это история трех происшествий, случившихся с промежутком в год, которые перемежаются, как сказал один капитан полиции, вспышками насилия — от убийства девяти мусульман до полного разрушения в прошлом месяце восьми христианских деревень. И христиане и мусульмане приводят одни и те же случаи провокаций, каждый из которых привел к новой резне. В одном из них мусульманин порезал себя и заявил, что на него напали христиане. В другом в мусульманский район подбросили мертвое тело и обвинили в убийстве христиан. Хотя обе стороны подозревают, что тут не обошлось без провокаторов — местного или национального масштаба, никто не может сказать, кто конкретно разжигает конфликт.
Глава разведывательного ведомства А. М. Хендроприйоно (A. M. Hendropriyono) недавно заявил, что столкновения были спровоцированы иностранными террористами, однако не привел доказательств, и аналитики и другие члены правительства не придали его заявлению большого значения.
Местные официальные лица и боевики с обеих сторон также опровергают широко распространенное мнение о том, что мусульмане в конфликте действуют под руководством Laskar Jihad. Молодой мусульманский боевик господин Ноко оскорбился словами о том, что их ведут в атаку люди не их круга. "Они вступают в бой, когда в них есть необходимость,— сказал он.— Однако инициатива исходит от нас". По его словам, местных боевиков, одетых в арабские одежды (белого цвета днем, черного ночью), можно легко спутать с членами Laskar Jihad. "Я одеваюсь так потому, что, согласно мусульманскому учению, мы должны быть готовы умереть священной смертью,— сказал он. Потом обаятельно улыбнулся и добавил: — Думаю, что я уже накопил много хороших дел".
Пастор протестантской церкви христианского анклава Тентена Ренальди Даманик (Rhenaldi Damanik) сообщил, что христиане обнаружили по крайней мере три лагеря группировки Laskar Jihad, но при этом не выяснено, какая подготовка там ведется. Мусульманские лидеры в свою очередь утверждают, что христиане имеют свои собственные лагеря. При этом стороны единодушно обвиняют друг друга в разжигании конфликта.
"Я хотел бы подчеркнуть, что мы, мусульмане, подверглись нападению",— говорит 53-летний лидер мусульманской общины Посо Аднан Арсал (Adnan Arsal), который сообщил, что держит в доме арсенал оружия и всегда участвует в боях, чтобы "поддержать дух молодых бойцов". На другом конце города пастор Рональд Хэнни Тикоалу (Ronald Hanny Ticoalu) говорит почти то же самое, а у его ног копошатся куры. "Христиане никогда не нападают первыми,— заявляет он.— Они только защищаются".
Сегодня Посо представляет собой деморализующую картину ненависти и разрушения, обе стороны конфликта замкнулись в своих вооруженных и напуганных анклавах. Дороги, вдоль которых стоят чуть склонившиеся пальмы, являют собой сцену опустошения: одна сожженная и пустая деревня за другой, остались лишь полуразрушенные стены и развороченные церкви и мечети. Сам город Посо, где когда-то жило около 40 тыс. человек, теперь стал местом, полным страха и подозрений, где осталось всего около 5 тыс. жителей и несколько сотен вооруженных до зубов полицейских. Большинство беженцев-христиан укрылись в ближайшем городе Тентена. Мусульмане бежали в Палу, населенную в основном мусульманами столицу провинции, где недавно в трех церквях прогремели взрывы.
Хронологию разрушений можно проследить по сельским районам. Дома, сожженные во время первых столкновений, уже окружает пышная зелень. В христианских деревнях, на которые нападали совсем недавно, среди обугленных и разрушенных стен бродят лишь собаки. Здесь повсюду неприкрытая ненависть. Нападавшие подбирали головешки у пылающих домов и оставляли после себя отметины.
"У Бога нет сына. Иисус вам не поможет,— писали они.— До судного дня мусульмане не будут жить в мире с христианами. Смерть всем христианам". И язвительное: "Увидимся в Тентене".
Перевела АЛЕНА Ъ-МИКЛАШЕВСКАЯ