Сын основателя "Архстояния" Николая Полисского и член экспертного совета фестиваля ИВАН ПОЛИССКИЙ рассказал МАРИНЕ АНЦИПЕРОВОЙ о том, что происходит в Никола-Ленивце.
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
— Что происходит с территорией, действительно ли она в сентябре уходит с молотка?
— С землей у нас гораздо хуже, чем с фестивалем и искусством. Кредитору (структура Олега Малиса.— "Ъ") выгоднее было бы получить эту землю себе с целью продажи, потому что с молотка он не сможет восполнить кредит в ощутимой части. Сумма долгов около 100 млн руб., больше, чем стоит земля вместе с ее домиками и всем остальным. Эта цифра появилась из схемы Ноготкова финансировать фестиваль через кредит. Сама земля стоит копейки — 10 млн руб.: сельскохозяйственная земля здесь не в цене, да еще и с обременением в виде национального парка. Важно сказать, что Максиму Ноготкову никогда не принадлежали объекты, которые мы здесь создавали. Большинство появилось до его прихода, и он их не купил. Ему принадлежат только гостиничные дома, земля, палатки.
— На что вы надеетесь? На приход нового Ноготкова?
— Наоборот, мы против того, чтобы появился новый Ноготков. Нас не устраивает вариант быть маркетинговым и ивент-отделом при самостоятельном собственнике земли. Никола-Ленивец для нас — это музей. Рядом может быть бизнес, мы были бы рады новым инвесторам — стройте гостиницы, занимайтесь сельским хозяйством и зарабатывайте деньги, мы поможем, чем сможем, но парк должен принадлежать музею. Это единственный вариант сохранения проекта в долгосрочной перспективе. Продолжать в партизанском режиме проект, которому посвящена жизнь, больше просто невозможно.
— В одном из ранних интервью Ноготков говорил, что просто закапывал деньги в Никола-Ленивце. Проекты в самом деле были довольно утопические — чего стоит только мехдвор с амбицией возродить отечественный промышленный дизайн. Вы извлекли уроки из этих неудач? Уже есть понимание, как Никола-Ленивец будет работать, чтобы выжить? Будет ли он приносить деньги, например?
— Оценивать менеджмент команды Ноготкова не хочу, там все время возникали утопические проекты, о которых никто даже не знал, сколько их на самом деле. Мне кажется, что все происходящее после свертывания активностей Максима — это попытка сфокусировать идею Никола-Ленивца. Мы ее раскрываем в темах фестиваля. В прошлом году это тема деревни, сотрудничества с местными, в этом — тема убежища. Насчет выживания я думаю, что Никола-Ленивец — это прежде всего художественный проект и у него должны быть принятые в художественном мире формы поддержки: и попечители, и гранты. Амбициозные бизнес-проекты должны помогать проекту, а не паразитировать на его славе.
— То есть вы возвращаетесь к модели 2005-2010 годов с грантами от Потанина и Евросоюза?
— Да, и важно понимать, что когда мы начинаем размывать тему искусства и из музея-парка делать какую-то туристическую хипстер-Мекку, то мы автоматически лишаем себя конкретных возможностей финансирования. Крупные меценаты не будут давать деньги в проект без стержня в виде искусства. Сейчас фестивалю помогает, например, фонд Аксенова, налаживается сотрудничество с ГЦСИ. Мы же всегда планировали, чтобы все происходящее выходило на новый институциональный уровень. К нам уже с воодушевлением приезжают, например, студенты архитектуры из Лондона со своими профессорами, французы несколько лет занимаются ландшафтом в парке, или, например, знаменитый Адриан Гезе участвовал в одном из первых фестивалей, а сейчас проектирует Тверскую со Стрелкой, на "Ночи новых медиа" мы показывали работу, которая заняла первое место на Сингапурской биеннале медиаархитектуры. Это настоящие достижения в самых разных областях. Задача в том, чтобы сохранить движение, которое их приносит, а кемпинги, бургеры и йога должны идти следом.