Эти фильмы все знают наизусть, но все равно смотрят. Они привычны с детства и неизбежны, как дембель. Можно, конечно, сказать, что народ повинуется условному рефлексу и послушно смотрит из года в год то, что доктор прописал, а Гостелерадио разрешило.
Но историко-культурные объяснения здесь категорически неприменимы. В "Карнавальной ночи" все совсем не как в жизни, а в "Иронии судьбы", напротив, узнаваема каждая мелочь. Если бы зрительская аудитория однозначно делилась по возрастным стратам, то тогда ностальгирующие шестидесятники смотрели бы исключительно "Карнавальную ночь" и "Покровские ворота", а постаревшие ИТР 1970-х — "Чародеев". Патриоты — "Гусарскую балладу", а космополиты — "Человека с бульвара Капуцинов". Анонимные алкоголики — "Самогонщиков", а любители хорошо сходить в баню — "С легким паром". Но и те, и другие, и третьи смотрят все подряд. Одни и те же люди всплакнут над неустроенной судьбой училки Брыльски и радостно заржут над грубым и неженственным "Кирпич башка попадет, совсем мертвый будешь".
Вряд ли найдется в России человек, который рискнет признаться в неприязни к одному из компонентов этого традиционного набора. Эти фильмы — настоящая национальная идея русского народа, и существуют они только вместе, как детали конструктора. Почему? Очевидно, потому, что каждый из них на символическом уровне рифмуется с той или иной деталью новогоднего "дизайна".
"Карнавальная ночь" — первая по хронологии и первая по значимости. Этакая новогодняя елка, на которую, как украшения, навешены эстрадные номера и репризы на любой вкус. Вокруг елки принято отплясывать в карнавальных костюмах. И наше новогоднее кино предлагало травестию на любой вкус. Воспитатель детского сада может переодеться матерым Доцентом, трепетная барышня — ухарем-гусаром, а общественник Бунша — грозным государем. Прелесть "Человека с бульвара Капуцинов" именно в том, что Миронов и Боярский, Табаков и Караченцов откровенно притворяются своими дикозападными героями, словно постоянно подмигивая зрителям: дескать, лихо я замаскировался? В былые времена такое переодевание, естественно, блазнило советских людей, чьи социальные роли были расписаны раз и навсегда, но восходит-то оно к той самой великой карнавальной традиции, в которой священник и вор, господин и слуга, "верх и низ" менялись местами. Только на одну ночь. Новогоднюю.
Украсили елочку, поплясали, а где подарки? Идеал русского новогоднего подарка сформулировал Иосиф Бродский: "И каждая женщина может рассчитывать на мужчину". Никакие парижские духи не сравнятся с поддатым Андреем Мягковым, прикорнувшим в чужой спаленке, или с трезвым Олегом Янковским, ошибшимся дверью в недавнем пастише рязановского шедевра "Приходи на меня посмотреть".
Когда кончаются праздники, мучает не только похмелье или аллергия на салат оливье. Мозги телезрителей слегка запекаются от реприз и гэгов. Хорошо все-таки, что только раз в году можно увидеть весь новогодний кинопакет. Хотя через год хочешь не хочешь, а условный рефлекс советского телезрителя сработает вновь.
МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ