На конференции, посвященной 100-летию Фадеева, можно было увидеть человека, внешне очень похожего на юбиляра. Им оказался сын писателя, МИХАИЛ ФАДЕЕВ, историк по образованию. Он много лет проработал в издательстве "Советский писатель", сейчас — арт-директор одной из столичных галерей. Михаил Фадеев занял на конференции место в президиуме. Но, отвечая на вопросы корреспондента Ъ ЛИЗЫ Ъ-НОВИКОВОЙ, пару докладов пропустил.
— Я очень рад этой конференции: сюда из Владивостока, из города Кимры приехали мои старые друзья. Как вы понимаете, Фадеев сейчас не очень актуальное имя. Выступая в Петрозаводске, я сказал, что он уже полузабытый писатель. Уже давно ничего не печаталось, не было никаких серьезных исследований, все на основе журналистского наскока. Что значительно далеко от истины. "Разгром" действительно очень хорошая книга. По одной этой книге он мог бы остаться в мировой литературе. Поверьте, этот текст совсем не хуже бабелевской "Конармии". Но время сейчас такое, что это сейчас неактуально, другие проблемы. А что касается его участия в общественной жизни того времени — в этом уже должны разбираться исследователи. Я к этому отношусь совершенно спокойно: все встанет на свои места.
— Конференция, среди организаторов которой — Союз писателей России, все же не превратилась в сходку левого крыла, хороший ли это знак?— Сам я принадлежу к демократически-либеральному кругу и вовсе не являюсь апологетом всего того, что говорится сейчас о Фадееве. Не совсем согласен я и с мнением многих своих друзей, например с Юрием Давыдовым, который считает, что Фадеев как личность гораздо больше, чем как писатель. Сейчас Фадеев все больше привлекает внимание как деятель благодаря тому, что 36 лет его посмертное письмо было закрыто. В 1990 году оно было опубликовано неожиданно даже для меня. Тогда я понял, что это человек необыкновенного мужества. Можно сказать, что это было первое диссидентское письмо, несмотря на то что Фадеев был убежденным коммунистом.
Единственное, что я могу сказать совершенно определенно — что Фадеев не участвовал в репрессиях 1938-го и последующих годов. Единственное, что у него на совести — постановление о "Звезде" и "Ленинграде", которое было подготовлено, когда он был генеральным секретарем. Ему пришлось, конечно, участвовать, обличать Ахматову и Зощенко. Но то, что ему не простили многие, в том числе Борщаговский,— участие в кампании по борьбе с космополитизмом, где приходилось выступать очень гневно даже против своих близких друзей по РАППу. Но все это достаточно сложно.
— Как обстоят дела с публикацией наследия Фадеева?
— Подавляющее большинство текстов напечатано. Сейчас Нина Ивановна Дикуш ина готовит еще два сборника воспоминаний и писем. Многое было опубликовано в сборнике "Неизданный Фадеев". Там, например, было письмо Ахматовой, которое не публиковалось. Письмо было написано весной 1956 года, когда Фадеев уже не был у власти и никому не нужно было бы перед ним лебезить. Так это было письмо благодарности.
— Как с детства складывалось ваше читательское отношение к Фадееву?
— В детстве я, честно говоря, ничего особенно не читал. А по-серьезному я познакомился с его произведениями уже во взрослом возрасте. Тогда я читал совершенно другую литературу. Наиболее законченное произведение — "Разгром". И первый вариант "Молодой гвардии", которую сейчас принято ругать, тоже очень искренняя книга. Мама и бабушка рассказывали мне, как отец просыпался ночью, чтобы что-то там дописать. Иногда у него даже стояли слезы в глазах: молодость героев напомнила его молодость. Второй же вариант я даже читать не могу. Я не верю, что на Фадеева не было какого-то давления. Об этом хорошо написал Каверин в свое время: это очень тяжелая работа для писателя — переделывать свою книгу, которая уже получила известность.
— Читают ли Фадеева ваши дети?
— Ну, они читали, потому что еще проходили это в школе. Сын, которого в честь деда назвали Александром, как и бабушка, артист, работает в Театре Гоголя. Дочка Маша заканчивает архитектурный институт.