В финале российской "платформы" международного фестиваля Rencontres Choregraphiques Internationales de Seine-Saint-Denis выступали импортные труппы. Финский спектакль "Летатель вниз головой" показал то, что иностранцы умеют заимствовать у нас; голландский "Чужой (Извините)" — то, что мы заимствовать никак не научимся.
Спектакль "Летатель вниз головой" поставил Александр Пепеляев (организатор и главный составитель программы российской "платформы") на двадцатилетие финской труппы Aurinkobaletti, что свидетельствует об истинном почтении финнов к русскому хореографу. Между тем это произведение — типичная пепеляевщина, которую в России наблюдают без малого десятилетие. Спектакль обычно делается так: вводится текст (как правило, абсурдистски-стебный), придумывается изобразительный трюк (костюмный или оформительский), на это накладывается гарнир из фирменных прикольных жестиков-приплясочек, силовых перебросок-поддержек и очень ограниченного набора нехитрых движений. Движения монологов обычно выдумывает народ (исполнители), а художник (Пепеляев) их аранжирует.В "Летателе вниз головой" все это представлено: финский танцовщик почти без акцента выговаривает длинный русский текст (про отчаянного пилота Хамильтона, умершего от простуды). Трюковой приманкой становятся презабавные деревянные крылья с куриными перышками, со скрипом взмахивающие при каждом шаге второго пионера авиации. Четыре танцовщицы одеты в немыслимые костюмы — кринолины, шлемы, летные очки. Полспектакля шесть артистов, спрессовавшись в кучку, приплясывают в ресторанном стиле a la russe. Затем всем предоставляется возможность показаться в соло-дуэтах-трио. "Технологический" финал, по-видимому, не получился: какие-то химические горелки, вынесенные на сцену, так и не надули тент из серебристо-прозрачной ткани.
Тут вся соль в том, что для финнов графоманские приколы Саши Пепеляева — Текст с большой буквы, требующий благоговейного воспроизведения. Серьезность и точность, с которыми дородные финские девушки и могучие парни проделывают все эти присядочки-ковырялочки, шлепанья по груди и шинкования правой рукой левой руки, производят странный эффект — начинаешь сомневаться в собственном здравомыслии. В сольных фрагментах исполнительность и техничность финнов окончательно сбивают с толку: темп взвинчивается до не виданных у нас пределов, поддержки — до неслыханной сложности, пластический юмор обретает внятность. И заграничный Пепеляев выходит вовсе не таким шарлатаном, каким он кажется на родной земле.
Спектакль "Чужой (Извините)" голландки Анук ван Дайк (Anouk van Dijk) единственный на всем фестивале соответствовал своей аннотации: "Непонимание себя и другого, страх сделать первый шаг навстречу, а после — радость первого шага, и все равно — одиночество". Издерганные урбанизмом и политкорректностью неврастеники пытаются сосуществовать в одном пространстве, торопливо извиняясь за каждую нетривиальную выходку. Открываются ближнему и тут же прячутся в свою раковину. Жадно ищут любви и отчаянно ее боятся. Этот детально разработанный психологический очерк (иногда уморительно смешной, иногда почти патетический) не нуждается в подпорках в виде комических трюков и наворотов сценографии — только три классных танцовщика-актера, точно выстроенная режиссура и очень внятная хореография.
Лексика и техника "Чужого" — образец цивилизованного европейского contemporary, избавленного как от натуралистических крайностей танц-театра, так и от схоластических абстракций. Именно этот стиль часто пытаются заимствовать наши творцы, тщетно копируя его приемы. Для точного воспроизведения им не хватает техники. Для толкового использования — четкого понимания того, что они хотят сказать. Лидер голландского авангарда Анук ван Дайк ставит пронзительный балет про одиночество и не стыдится быть понятой публикой. Философствующие, но плохо владеющие ремеслом отечественные хореавторы не в силах понять даже самих себя.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА